оверх шапки, руки грелись о кружку с кофе, но не согревались. Кажется, что холод пробрался внутрь, и строил там себе ледяную избу и с каждым облачком пара, вырывающимся из моего рта, улетучивалась и хранимое внутри тепло. Я шла по узкой тропинке, к качелям, на которых сидела Ив. Она, не отрываясь, смотрела на дом, возле которого я припарковалась, и курила, выдыхая дым тонкой струйкой.
– Яркая сегодня луна, – я села на качели, она скрипнула, на меня осыпалась наледь. Луна освещала двухэтажный многоквартирный дом, в котором не горел свет потому, что было уже три часа ночи или утра.
– Угу.
– Ужасно холодно, – пробормотала я, от кофе поднимался пар, словно дым из печной трубы, поежилась, зарываясь носом в шарф, но теплее не стало.
– Угу, – угрюмо согласилась Ив.
– И ты очень многословная, – заметила я, продолжая следить за домом и отпивать мелкими глотками горячий напиток.
– Отстань, ведьма, я в печали, – буркнула Ива.
– Что стало причиной твоей печали? – не поддалась я на провокацию.
– Вторую ночь тут, и никаких признаков проклятья, что за ерунда?! – вскрикнула она, махнула рукой, пепел с ее сигареты осыпался в снег.
– От чего, сразу меня не позвала? Профессиональная гордость? – хмыкнула я, скорее из природной вредности, но вполне понимая Ив. Ремесло у нас такое, дар, призвание, как не назови, в массах называют ведьмами. Многие сочтут такое заявление бредом, если не признаком психического расстройства. Невидимый мир, который называют сверхъестественным, и мистическим, для нас продолжение реальности. Он такой же настоящий, как и привычный для вас мир. Домовые, лешие и прочие с ними, порой сами нас просят о помощи. Но чаще к нам приходят люди, которые либо сами пересекли, эту невидимую, и тонкую грань, либо были втянуты сюда волей случая. Мы что-то вроде скорой помощи, детективного агентства или полиции. Не конкретно мы с Ив, а такие как мы. Нас много.
– Ты же видела, что на этом парнишке след, темный и звериный? – то ли утвердила, то ли спросила она.
– Нет, не видела, – качнула я головой.
– Зачем тогда мы тут сидим? – вопросила Ив, и резко встала.
– Ну, ты позвала! Сказала, что срочно. Хотя, могу дословно прочитать твое сообщение, сейчас, подержи, – я протянула Ив кофейный стаканчик, который все еще уютно и ароматно парил, чтобы достать телефон из кармана.
– Ты издеваешься?! – резким движением она запустила туда свою недокуренную сигарету и сунула стакан обратно мне в руки.
– Ив, ты потушила там сигарету, – спокойно заметила я, флегматично разглядывая плавающий окурок. Понимая, что бесполезно, что-либо объяснять или злится.
– Да причем тут сигарета?! – взмахнула она руками.
– Конечно не причем, я расстроена из-за кофе! – прошипела на нее я.
– Послушай меня, – размышляла она вслух, будто проговорив свои догадки, должна была тотчас же найти решение какой-то непростой задачи.
– Сегодня полнолуние, причем полно. Если на нем есть что-то из темных оборотов, то обычно это завязано с Луной.
– Ну, всегда есть исключения, – заметила я, и осеклась.
Что-то вспомнилось, я была уверена, что знаю ответ, но эта важная мысль исчезла. Нечто всплывшее в памяти это слово «оборотни», даже показалось, что тени зашевелились, приобретая форму зверя с серой шкурой. Я помотала головой, отгоняя наваждение.
– Ты мне не помогаешь!
– Помогаю – для этого я здесь, и не ори на меня. Что вообще с тобой такое? – я посмотрела на нее.
– Полнолуние на меня тоже действует, – она расстроено села обратно на качели, и достала новую сигарету. Ив любила курить с мундштуком. Она вообще была эффектной девушкой. Пухлые алые губы, аккуратные длинные ноготки, шикарные шубы и обувь на каблуках. Кожа, шелк и кашемир, и богатые мужчины. Но она никогда не выглядела вульгарно, наоборот очень женственно и шикарно.
– Почему это вдруг? – удивилась я.
– Всегда действовало, – вздохнула она, пряча руку в карманы шубы.
– Не поняла. Ты никогда не говорила. Да никто не говорил! У нас же в конторе все про всех, всё знают, особенно секретарь и бухгалтерия, это же просто служба шпионажа!
– Я никому не говорила. Никогда не работала в полнолуние, или делала это очень редко и в одиночестве.
– Тогда зачем меня позвала, зачем сказала? – удивилась я.
– Меня вызвали, пришлось выйти. А сказала? Не знаю, ты же моя подруга,
