выразил то, что чувствовал в данную минуту. Напротив, его любопытство было сильно возбуждено, и он с плохо скрытым нетерпением, устремив глаза на дверь, ждал старуху, о которой доложил ему Данник.
Наконец она вошла. Филипп вскрикнул от радости и удивления и бросился к ней.
– Нья[7] Чиала! – вскричал он.
Ничего не отвечая, дуэнья взглядом указала ему на Данника, неподвижно стоявшего в дверях.
– Уйди! – сказал Филипп Даннику.
Тот тотчас ушел, затворив за собой дверь. Дуэнья подошла к Филиппу и внимательно рассматривала его несколько минут.
– Итак, это точно вы? – промолвила она наконец.
– Я, – ответил он, – а вы в этом сомневались?
– Трудно поверить в то, что вы здесь и при этом занимаете такую должность у графа де л’Аталайя, когда он питает неумолимую ненависть к флибустьерам!
– Действительно, – согласился Филипп с невольной улыбкой, – однако вы можете убедиться, что, несмотря на эту ненависть, граф соизволил взять меня к себе личным секретарем. Но не это главное. Главным было суметь пробраться сюда – и я сумел; какими средствами я этого добился, касается только меня. Поговорим о донье Хуане.
– О донье Хуане! – прошептала дуэнья со вздохом.
– Уж не случилось ли с ней какого-нибудь несчастья? – взволнованно вскричал молодой человек.
– Несчастья? Да нет, – ответила она, крестясь. – Бедная сеньорита!
– Но раз так, что же вы пугаете меня, заставляя предполагать бог знает какие беды!
Дуэнья с минуту молчала, с подозрением оглядываясь вокруг.
– Никто не может нас слышать, нья Чиала, – с нетерпением произнес молодой человек, заметив ее взгляды, – говорите без опасения. Садитесь, пожалуйста; так вам будет удобнее исполнить ваше поручение.
– Ах! – сказала Чиала, усаживаясь на стул, который подвинул к ней молодой человек. – Позвольте мне говорить с вами откровенно, сеньор дон Фелипе… Я не смею начать, так как боюсь рассердить вас.
– Милая моя, – ответил он, сгорая от нетерпения, – говорите же, заклинаю вас, и будьте откровенны. Я обещаю вам не сердиться. Что бы вы ни сообщили мне, я все готов выслушать и, уверяю вас, буду страдать меньше, чем в эту минуту. Ваша сдержанность терзает меня.
– Как нетерпеливы эти молодые люди, Святая Дева! – проворчала старуха.
– Прежде всего ответьте мне, пожалуйста, на два вопроса, а после говорите, что хотите.
– Что за два вопроса?
– Здорова ли донья Хуана?
– Слава богу, она совершенно оправилась от усталости после путешествия, и теперь здоровье ее превосходно.
– Благодарю… По-прежнему ли она любит меня?
– Если нет, разве была бы я здесь? – опять заворчала старуха.
– Отлично! – вскричал Филипп весело. – Если здоровье ее превосходно и она по-прежнему любит меня, мне нечего больше желать. Говорите же, любезная нья Чиала, все, что придет вам в голову; вы дали мне противоядие, которое заставит
Нья – госпожа, сеньора (употребляется при обращении к немолодой женщине).
