бумаги, так и что с того? Это же не повод, чтобы вот так плотно, пятью машинами, «вести» его? Может, мой бывший друг Орлов, осевший в Штатах, «стукнул», опознав меня по фотографии в анкете? Нет, это исключено! Тогда что же? Кто-то из соратников Троцкого успел просигналить из Москвы? Черт, ну и развелось нечисти на свете, уж и не знаешь, откуда последует удар!»
И Эйтингон выскочил из такси и пошел напролом: энергичная смена линий метро с прыжками из вагона перед закрытием дверей, затем еще полчаса на автобусе, снова метро. Оторваться, оторваться и еще раз оторваться, во что бы то ни стало!
Грубо, конечно, но, когда на кону жизнь друга, можно и не заботиться, как отнесутся к твоим кульбитам «топтуны» из ФБР.
Стемнело, когда Эйтингон, выбравшись из подземки, остановил такси и, упав на заднее сиденье, крикнул: «Центральный вокзал. Пулей!»
Таксист удивленно вскинул голову и, выруливая в потоке машин, придирчиво разглядывал пассажира в зеркальце заднего видения: длиннополое темно-серое пальто из добротного драпа, белый шелковый шарф и надвинутая на глаза черная велюровая шляпа «борсалино» – атрибуты туалета чикагских гангстеров – явно диссонировали с оксфордским выговором клиента.
«Автомат «Томпсон» тебе бы в руки и сигару в зубы, а не Центральный вокзал!» – чертыхнулся про себя таксист: ехать пять кварталов, а бензина под светофорами сожжешь целый галлон.
Завидев вокзал, Эйтингон, не дожидаясь полной остановки машины, бросил на переднее сиденье пятидолларовую купюру и скрылся в толпе. Купив в привокзальной закусочной пакет сэндвичей и бутылку «антигрустина» – так коллеги из резидентуры называли виски, – он через пять минут осваивал купе поезда Нью-Йорк – Чикаго.
Утром Эйтингон проснулся от чувства приближающейся опасности. Никак не мог взять в толк, откуда она исходит. Документов и вещей, которые могли его компрометировать, при нем не было. И все же в воздухе пахло жареным!
На всякий случай он выглянул из купе в коридор и внутренне похолодел. По проходу двигались канадские пограничники в сопровождении проводника.
«Что за черт, как я мог оказаться в Канаде?!»
И вдруг Эйтингон вспомнил. Прорабатывая в резидентуре маршрут продвижения к месту назначения, он допускал, что туда придется добираться по железной дороге. Из десятка поездов в сторону Чикаго один частично проходил по канадской территории. И его угораздило сесть именно в этот! И хотя между США и Канадой реальной границы не существует, так как ежедневно тысячи канадцев и американцев пересекают ее в обоих направлениях и особой проверки здесь нет, но ведь Эйтингон не канадец, тем более не американец! При проверке его документов могли возникнуть сложности. Вплоть до дипломатического скандала.
Конечно, имея на руках дипломатический паспорт, он не мог быть арестован. Но, с другой стороны, он представитель Страны Советов, а это уже меняло отношение к нему пограничных властей.
