где можно было почувствовать себя богами. В царской коннице стояли прирученные единороги, которых эльфы никогда не видели прежде, а в лесах Долины обитали дикие табуны. В центре Долины была огромная площадь из мрамора, местами украшенная картинами из фрески, на которых были изображены моменты из жизни тромов. Здесь весь народ собирался на праздники. Корон понимал, что через несколько лет Зарина займет трон тромов. Наполовину тром, наполовину эльф, но с царской кровью в венах – она будет править вечно уже над тремя народами: над тромами, над эльфами и над людьми. Он не мог этого допустить. Между Короном и властью стоял отец его и Зарины – Зоки, который уважал тромов и их право на царствование в этих землях.
Девочка росла, родители баловали ее. Сперва Корона это немного забавляло, ведь даже в его темном сердце были светлые чувства к младшей сестре. Но со временем он понял, что Зарина с каждым годом получает все больше и больше, а скоро и вовсе станет хозяйкой всего. В том числе и его самого.
Мать Зарины увядала и все меньше проводила времени со своим мужем, который был молод уже ни одну сотню лет. Корон воспользовался этим и каждый день стал прививать отцу мысль, что его жена хочет убить их обоих, чтобы они не помешали Зарине взойти на трон. Зоки отказывался верить сыну, но все же иногда задумывался и размышлял над его словами. И постепенно это переросло в навязчивую идею, чего и добивался Корон.
Однажды, за царской семейной трапезой, Корон, проходя за сидящими отцом и мачехой, наклонился к ним, чтобы пожелать приятного вечера. Он поцеловал отца в щеку, слегка прикоснулся губами к руке мачехи, якобы в знак почтения, и в это время незаметно подложил охотничий нож тромов, приобретенный заблаговременно на земле, на стул возле платья матери Зарины, надеясь, что в следствии его обнаружения, царица будет обвинена в измене. Корон думал, что тогда отец уж точно будет убежден в предательстве своей жены, но он не рассчитывал на то, что произошло потом. Во время обеда жена Зоки случайно столкнула нож на пол, все услышали звон от падения и посмотрели на нее. Она растерялась. Не зная, как нож оказался возле нее, она озадаченно и испуганно взглянула на мужа. Зоки встал, поднял нож и спросил ее:
– За что? Неужели ты и вправду думаешь, что я мешал бы нашей дочери править тромами, эльфами, людьми, да кем угодно? Да, она не такая, как я, но она – моя плоть и кровь, к тому же она – законный наследник. За кого ты меня держишь?
– Зоки, – растерянно ответила жена, – я не понимаю, что происходит. С чего все эти разговоры? У меня нет ни единого предположения, как этот нож здесь появился, а главное – зачем.
– Отец, в чем дело? – вмешалась Зарина, встав из-за стола.
– Дочь, присядь на свое место, – ответил Зоки. – Или ты в сговоре с матерью? – он перевел свой обезумевший подозрительный взгляд в сторону Зарины. Его черные глаза горели ненавистью, а их блеск отражался в ноже, который Зоки крепко держал в своей руке.
– Я
