а просто надеть яркую блузку и темные брюки?
Однако, как ни пыталась она себя занять, чувство обиды не проходило. Почему Роман такой скрытный? О сестре говорить не хочет – понятно: больная тема. Но ведь и о своей жизни почти ничего не рассказывает! Каким было его детство, первая любовь, первое разочарование? Она знала, что в восемнадцать он уехал учиться в Москву, а через пять лет вернулся и открыл собственный бизнес, связанный с ритуальными услугами. Пожалуй, на этом все. Она вынуждена собирать по крупице информацию о муже!
Анна надела блузку и брюки и спустилась на кухню, чтобы проверить, все ли готово к приходу гостей. На обратном пути не удержалась и посмотрела на портрет. Сердце замерло, а в горле застрял ком. В глазах Маргариты читалась мольба. Разве таким было их выражение раньше? Или это просто игра теней? Анна всматривалась в картину, теребя пуговицу на блузке. В прошлый раз вид у сестры Романа был надменным, а сейчас – беспомощным. Картина живет своей жизнью?
Взгляд упал в угол портрета. Крик о помощи, сложенный в буквы, был на прежнем месте.
«Помогите».
Анна почувствовала, как застучало в висках. Надо немедленно рассказать обо всем Роману! Что за шутки?! Если это Лидия, пусть выгонит ее вон! Или?.. Или… это кто-то другой? Мысли путались, обжигали сознание, а тело слабело с каждой секундой. Она вцепилась в ближайшее кресло, шумно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Но короткая пауза только навредила. В глазах потемнело, стало трудно дышать. Вдруг возникло ощущение, что картина вбирает в себя ее жизненную энергию. Задыхаясь, Анна шла почти на ощупь, все время на что-то натыкаясь.
Только она закрыла дверь спальни, со двора донесся звук мотора. Минут через пять Роман показался в комнате, и Анна сразу же бросилась ему на шею:
– Пожалуйста, убери этот портрет!
– Какой? – не понял он.
– Тот, который висит в гостиной! Убери его прямо сейчас, прошу тебя!
– Зачем? По-моему, он отлично вписывается в интерьер.
– Портрет испорчен, разве не видно? Часть лица Маргариты изуродована. Его нужно убрать! – настаивала Анна.
– Ты не понимаешь! – Глаза Романа странно заблестели, лицо исказила ярость. – Картина не испорчена, она завершена. Шрам на щеке – это… Это отражение той жизни, которую вела моя сестра.
Анна смотрела на мужа во все глаза. Как же быстро поменялось его настроение! Кончики пальцев нервно дергали воротник рубашки, в глазах читалась ярость, а губы были плотно сжаты. Почему он так взвился? Она просто попросила перевесить портрет… И это он еще не знает о нацарапанном слове… У Анны язык не повернулся все рассказать.
– Ладно, давай оставим этот разговор, – нехотя уступила она. Подошла к трюмо и поправила прическу. В воздухе повисло напряженное молчание. Судя по отражению в зеркале, муж еще не успокоился: теребил в руках брелок от ключей и нервно поглядывал на часы. Наконец со двора донесся звук сигнала, и Роман взял себя в руки. Задумчиво-печальное выражение лица стало
