В зрелости она вообще ни о ком не думала, кроме своего мужа и дочери, да чуть-чуть о маме, пока та не умерла пять лет назад от инсульта. Маме тогда был всего шестьдесят один год, но, видимо, жизнь её измотала: всё-таки тянуть одной ребёнка было сложно. Одиночество и тяжёлая работа подорвали здоровье женщины, в чём Света тоже винила отца.
Теперь, оставшись без семьи, Светлана Ивановна вообще старалась просто жить, без размышлений, потому что стоило только ей задуматься об отце, о муже, о дочери, как удушливая волна обиды сдавливала ей грудь, а глаза наполнялись слезами отчаяния. Она никому не нужна, близкие, родные люди выкинули её из своих жизней. Кто-то, может быть, стал бы строить планы мести, кто-то начал бы жить с чистого листа, а она ловила себя на мысли о смерти. Да ещё этот чёртов сантехник пропал. Уже полдвенадцатого…
И тут раздался звонок в дверь.
Оля
– Славик, просыпайся! Ты со своими полуночными бдениями всё проспишь, а тебе поступать. Твоя жизнь решается, неужели ты не понимаешь! – Оля стащила одеяло со спящего сына и в который раз подивилась, как бежит время. Казалось бы, ещё совсем недавно на кровати лежал маленький полуметровый комочек, а теперь – здоровенный мужик (ну, почти). Она любила сына, как все мамы, слепо и безмерно. Конечно, у него имелись недостатки, но достоинств было больше: доброта, ум, жажда справедливости.
– Как связано моё поступление с этими дурацкими курсами, которые стоят, как месячный отдых в турецкой пятёрке с «ол инклюзив»? – ворчал сынок басом, пока мама тормошила его.
– Мне порекомендовал их знающий человек, после них в Техноложку поступают все. Ему не было смысла меня обманывать, он ничего с этого не имеет.
– Тебя развели, он наверняка получает проценты с продаж. В вузы берут по результатам ЕГЭ, я и так занимаюсь с репетиторами, а тут еще твои курсы. Ма, ну мне же и отдыхать нужно, я же человек, ты же после работы отдыхаешь, а не зубришь формулы и определения!
– Вот поступишь в институт и будешь отдыхать пять лет. Студенты умеют отдыхать как никто другой! Так что вставай и поезжай, сегодня последний день приема документов, деньги я им переведу по безналу. Подъем! – строго сказала мать и вышла из комнаты сына.
«Всё-таки лентяй он и оболтус, дисциплины ему не хватает и строгости. Был бы муж рядом, может, и смог бы его воспитать, а я только жалею», – вздохнула Оля, подходя к зеркалу. В отражении на неё смотрела уставшая кареглазая шатенка лет тридцати пяти с аккуратным носиком, маленьким ротиком и широкими скулами. Кожа женщины была тусклая, даже без намёка на румянец, шапка пышных каштановых волос только подчеркивала её бледность, а тёмные круги под глазами завершали картину задерганного жизнью человека. Оле явно не хватало сна и прогулок на свежем воздухе. Зато у неё были тональный крем, пудра, румяна и тушь для ресниц. Она достала косметичку и начала рисовать себе пышущее здоровьем лицо, ведь она была лицом магазина, в котором работала администратором.
