виду хиловат, но при попытках выполнить какую-либо работу, например в комнате или кухне, по количеству и качеству разрушений мог сравниться разве что с бешеным слоном. Еще хуже дело обстояло, когда Алекс начинал заниматься спортом: если он играл в футбол или баскетбол, другие игроки шарахались от него, как от летящего на бреющем полете штурмовика, потому что Бобров, при том что не умел обращаться с мячом, травмы своими костями, хотя и неумышленно, наносил весьма болезненные. С таким же успехом он катался на коньках – с той лишь разницей, что увечья причинял в основном себе, так как продвинуться с помощью этого спортивного приспособления более полуметра не мог и падал со всего маху, своими движениями напоминая уроненную на пол крышку от кастрюли. Несмотря на все эти выкрутасы, Алекс не был физически слаб и некоторое время не без успеха даже занимался каратэ. Но самой убийственной чертой его характера было то, что он как будто и не замечал своей неуклюжести и неловкости и каждый раз с воодушевлением брался за новое дело, причиняя ущерб себе и окружающим.
И в этот раз Бобров достал из своей сумки колбасу, повернулся к импровизированному столу и уже взял нож, чтобы порезать ее, но Серж был начеку и отобрал у него инструмент, зная, что в лучшем случае пострадает чемодан, служивший столешницей. Он хорошо помнил, как год назад Алекс большим ножом, похожим на штык, прямо на земле открывал банку сардин в масле. Эта процедура происходила на виду у двух хорошеньких студенток, и неисправимый пижон Алекс решил сделать все по-молодецки. Он положил банку на утрамбованный ногами снег, вогнал в нее нож и прошелся им по окружности сосуда. Затем он элегантно взялся двумя пальцами за края банки и, как ему казалось, поднял ее, однако все ее содержимое в виде бутерброда из двух круглых жестянок с сардинами между ними осталось на снегу. Он прорезал банку насквозь и теперь держал в руке аккуратное жестяное кольцо. Рыбу все-таки съели, а Алекс в душе радовался собственной удали. Словом, колбасу Серж порезал сам, и праздничный завтрак продолжился.
Когда утолили голод, начались песни. Бобров взял свою гитару с корявой надписью "Rock & Roll" и исполнил получасовое попурри из лучших хард-роковых композиций. Кавалькада тем временем миновала всегда солнечный и приветливый Черкесск. Теперь гитару взял Серж, и зазвучали песни о бубликах, бараночках и госпоже удаче, так как состояние молодых студенческих душ требовало именно такой музыки. Наоравшись вволю, включили магнитофон. Первое оживление прошло, и теперь каждый про себя, молча, с наслаждением переживал момент, осмысливая свое теперешнее положение и обдумывая ближайшие перспективы.
За Черкесском, в Красногорке, сделали короткую остановку с целью "девочки направо – мальчики налево" и потом снова продолжили путь. Дальше начались предгорья Кавказа – гряды все более высоких каменистых холмов и долин между ними. Если с вершины такого холма посмотреть вниз, то взгляду открывается целая страна – с реками
