всего ему нравятся настоящие, профессионально изготовленные диорамы, такие как в Музее естественной истории в Нью-Йорке, но вообще он и сам любит мастерить диорамы более скромных размеров. Для него это хобби, как для кого-то собирать модели самолетов. Вдоль книжных полок рядами расположились диорамы – результат трудов долгих лет. Они отображают разные эры. У папы даже хранятся диорамы, которые мы с Микой и Коджи сделали своими руками еще в детстве. Они гордо выставлены на передний план, как у многих родителей, желающих продемонстрировать художественное дарование своих детей. Думаю, для папы они и есть произведения искусства.
Он сидит за столом и жестом приглашает меня сесть в большое кожаное кресло. Видно, что он взволнован. Я замечаю это потому, что он вертит в руках очки.
– Я хотел тебя кое о чем попросить, но… – папа умолкает на секунду, разглядывая лежащие на коленях руки, – но я хочу, чтобы эта просьба оставалась между нами. Хорошо? Не хочу расстраивать твою маму.
Поскольку папина главная задача в жизни состоит в том, чтобы дарить маме счастье, я не могу представить, что он решился на нечто такое, что может расстроить ее. А еще он не умеет хранить секреты.
– Хорошо, – говорю я.
Я полна подозрений, но и заинтригована тоже.
– Я хочу, чтобы ты подала документы в Токийский университет, – говорит папа.
Я потрясена. Не знаю, чего я от него ожидала, но точно не этого.
– Но ведь он в Японии, – напоминаю я ему то, что он и без меня отлично знает. – В свое время мы планировали поступать туда с Микой.
Папа понимающе кивает, но я знаю, что он вряд ли меня понял.
– Я просто не хочу, чтобы ты упускала возможности. В конце концов, – он показывает на свой диплом в рамке на стене, – я выпускник этого университета. Ты подашь документы как моя наследница. И это просто чудесный университет. Но можешь подумать и о… Может, университет Темпл?
Отец подвигает ко мне проспект университета Темпл. Поверить не могу, что он даже позаботился о проспектах. И мама ничего не заметила. Таким скрытным он никогда не был.
– Но папа… они оба находятся в Японии, – повторяю я на случай, если он не понял с первого раза. – За океаном. И ты прекрасно знаешь, что я хочу поступать в УКЛА. Вместе с Андреа.
– Знаю, знаю, дорогая.
Он поднимает взгляд, и я вижу его широко раскрытые глаза за стеклами очков.
– Но не могла бы ты хотя бы просто подать документы? Ради меня?
Он переводит взгляд на стоящую тут же на столе фотографию. Я знаю, что на ней мы с Микой.
– Я считаю, это пойдет тебе на пользу. Даже сам факт рассмотреть такую возможность.
Протянув руку через стол, он берет мою кисть в свою.
– Я просто хочу, чтобы перед тобой были открыты все двери, Рейко. Думаю, тебе нельзя отгораживаться от мира. Раньше ты любила Японию.
Его глаза полны надежды.
– Помнишь ваш альбом?
Он вот-вот заговорит о Мике. Мама не позволила бы этой беседе зайти так далеко.
