больше, грунт пошел вязкий. Но сухое место уже недалеко, и я продолжаю идти. Вода доходит до колен. Сапоги у меня специальные – с раструбами выше колен. До сухого места остается совсем немного – рукой подать. Мой рабочий сразу пошел в обход заболоченного места, а я торопился и по лужам ходить не боялся. Сапоги у меня были хорошие, воду не пропускали. Ноги стало засасывать, я инструмент держу над головой. Рабочего не вижу. И никого кругом нет. Место безлюдное. Вода выше колен. Что делать? Назад идти уже далеко, сухое место близко, но я с трудом вытаскиваю ноги из засасывающего дна. Становится всё глубже, я еле вытаскиваю ноги, вода уже выше бортов сапог, но вниз в сапоги вода еще не попала. Выше колен сапоги перетянуты ремешком. Я не чувствую под ногами твердого дна, начинает засасывать. Я, держа всё время инструмент над головой, невероятным усилием делаю движение вперед. И даже непонятно, как я двигаюсь. Не то иду, не то как бы ногами дрыгаю, не то, как бы стоя, плыву. В этот момент и страха-то не было. Цель была – добраться до сухого и не замочить инструмент. И вот я дрыгающей ногой почувствовал твердое дно, в тот же момент ощутил спад напряжения, и тут пришел страх: я испугался – меня только что могло засосать. Как только я почувствовал твердое дно, у меня появилась такая сила, что участок длиной 10 метров до сухого берега я преодолел в один миг.
Раздвинув треногу, поставил инструмент, а сам скорее разуваться и снимать брюки. Было тепло, солнце жарко светило. Вода все-таки в сапоги проникла, я разложил сушить портянки, брюки и все документы, которые находились в бумажнике. Бумажник у меня был в брючном кармане, всё промокло.
Как память об этом происшествии, сохранились те документы. Они все пожелтели от торфяной воды.
Кстати говоря, мне в то время было 20 лет, а вновь знакомые мне всегда давали 25–26 лет. По всей вероятности, на это повлияли и страхи, которые я пережил в детстве, и последний страх, связанный с возможностью быть засосанным в болоте.
Изыскатели, как правило, летом работают в поле, а зимой производят камеральную обработку материала.
Вычерчивают карты с горизонталями, профили и занимаются проектными работами.
В отделе я включился и в общественную работу. Опять был активным комсомольцем.
За хорошую производственную работу и активное участие в общественной жизни неоднократно премировался.
В то время в практике были не денежные премии, а ценные вещевые подарки.
Однажды меня премировали хорошими полуботинками на каучуковой подошве. Второй раз – отрезом сукна на костюм.
На работе у меня был друг – Миша Шинкаренко. Мы очень дружили. После зарплаты почти всегда ходили в кафе на Тверской. Заказывали какао и хорошие пирожные. Мы никогда в деньгах не считались. Если один раз я его угощал, то второй раз это делал Миша. И никогда не считали, кто переплатил. В выходные иногда ходили друг к другу в гости. Он был у меня в Павшине два раза и несколько раз я у него в Петровско-Разумовском. Он жил
