как и Гияз-бек. Она не торопилась бы с его оценкой. Сейчас самое главное – сохранить холодную голову и решить, что делать дальше. Судьба ее семьи и ее собственная судьба – и даже их жизни – висят сейчас на волоске. Торопиться не надо, но и бездействие может оказаться фатальным…
Она может написать Асаф-хану в Дели. Но он почти наверняка уже знает о том, что произошло, и сейчас галопом мчится в Агру. Вместе они смогут решить, как спасти семью. А может быть, его тоже обвинили в участии в заговоре и сейчас он уже под стражей?.. Нет, она не может ждать, пока ей станет известна судьба Асаф-хана. Она, и только она, должна действовать немедленно.
После часа бесцельного хождения по своей небольшой комнате, когда на горизонте уже появились первые, еще бледные, лучи восходящего солнца, Мехрунисса села, скрестив ноги, перед письменным столом. Опустив перо в чернильницу из зеленого оникса – подарок ее отца, – она написала короткую записку Арджуманд:
Спокойно ждите с бабушкой возвращения моего отца и ничего не предпринимайте. Верь мне.
Закончив писать, женщина посыпала лист бумаги песком, чтобы высохли чернила, сложила его и, нагрев палочку сургуча, капнула на письмо, запечатав его своей собственной печатью, которой многие годы пользовались ее предки в Персии и на которой был вырезан орел. Она редко пользовалась этой печатью, но сейчас выбрала именно ее, потому что вид надменного орла напоминал ей о долгой и славной истории ее семьи и давал ей смелость для того, чтобы сделать следующий шаг, который она уже обдумала, но о котором ничего не сообщила Арджуманд.
Еще раз обмакнув перо в чернильницу, вдова начала свое письмо к Джахангиру:
Повелитель, я никогда не решилась бы обратиться к тебе, если б не моя любовь к семье и не мой долг, который велит мне хранить ее честь. Прошу тебя, повелитель, дай мне возможность увидеться с тобой. Мехрунисса, дочь Гияз-бека.
И вновь она сложила лист и потянулась за сургучом, который через несколько мгновений закапал на бумагу кроваво-красными каплями.
День тянется удивительно медленно. Скоро наступят сумерки. Теперь все уже знают о происшедшем, размышляла Мехрунисса. Фатима-Бегум не посылала за ней. Более того, никто и близко не подходил к ней, даже вечно любопытная Надия. Они, должно быть, боятся заразиться, подойдя слишком близко к члену семьи Гияз-бека, но ей было все равно. Прошло уже больше двенадцати часов с того момента, как она послала письмо Джахангиру, подкупив золотом служанку и велев ей передать письмо прямо в руки слуге Маджид-хана, визиря Джахангира, предупредив того о том, что это письмо от дочери Гияз-бека. Из того, что Мехрунисса о нем знала, следовало, что Маджид-хан был справедливым человеком, который в последние месяцы регулярно посещал ее отца, – но, может быть, сейчас он тоже захочет дистанцироваться от Гияз-бека. Она представила себе, как визирь подносит письмо к пламени свечи и сжигает ее последнюю надежду…
– Немедленно
