многое изменилось. Игры уже были другие. Да и Машу словно вообще не узнавали, поэтому стройка за окном зеленоградской квартиры переставала быть чужой и постепенно становилась своей. И ничьей другой. Впервые Маша задумалась о том, что все люди чужие друг другу, впервые в голову закралась мысль о строительстве своего индивидуального мира. Получалось, что мысли о будущем впервые возникли тогда, когда у неё появилось прошлое.
Процесс адаптации к жизни в новых условиях совпал у Маши с процессом адаптации её сознания к земным условиям. Мир казался ей огромным и пугающим. Хотелось сжаться куда-нибудь в свою личную траекторию, чтобы лишить себя выбора как действовать, лишить разнообразия. Например, залезть на какой-нибудь парапет и шагать по нему. Или же шагать по бордюрам, представляя, что от удачного прохождения дистанции зависит судьба – твоя собственная, а, может быть, и всего мира. Шагать по плитам, не наступая на многочисленные стыки. Не останавливаться где-нибудь посередине, а всё время идти до упора, по своей узкой траектории, усилием воли лишая себя выбора какого-либо иного пути, чтобы потом легко можно было найти следы…
Частицы материи, разлитые по скучному и безмолвному космосу, соединившись в человеческий разум, ещё не успев адаптироваться к земным условиям, искали самые примитивные, быстро попадающиеся на пути развлечения, чтобы противопоставить миллиардам бездейственных лет, подчиняющимся только законам физики, одно единственное мгновение триумфа человеческой воли над предрасположенностью и обречённостью.
В детстве – самые примитивные методы поиска стабильности и сужения действительности. С возрастом, по мере того, как человек накапливает опыт, методы лишения себя выбора меняются. Зацикливание на какой-либо идее, на каком-либо образе жизни похоже на ходьбу по бордюрам в детстве. И то, и другое невозможно без представления о том, что от удачного прохождения дистанции зависит судьба. В человеке словно заложен механизм воспроизведения своего предыдущего опыта, каждый последующий шаг должен быть похожим на предыдущий. И без этого механизма люди бы менялись каждую минуту, стёрлась бы разница между индивидуумами, все стали бы одинаковыми. И без этого механизма мы бы не были прикованы к себе.
Больше всего Маше запомнились прогулки возле Дворца культуры, где было много фонтанов, парапетов и плит. А ещё там было водохранилище, по одну сторону которого находились мраморные тёмно-синие и голубые фонтаны, а по другую – заводы «Элма» и «Ангстрем», которые были такого же цвета, как и фонтаны на другой стороне, отчего казалось, что фонтаны и заводы когда-то были одним целым, но потом их разделило водное пространство. Сперва Маша была убеждена, что это водное пространство – океан, так как много раз слышала, что в Зеленограде есть океан. Но океаном оказался магазин морепродуктов.
Рите же, похоже, не казалось, что многое изменилось в отношениях со старыми друзьями. Видимо, она никогда не ощущала особой близости с ними, поэтому не могла
