презентован как попытка ликвидации всех этих безобразий, якобы вызванных несовершенством существующей системы помощи бедным.
Согласно положениям нового закона, все вопросы социального призрения отныне подчинялись специально созданному центральному органу – «Комиссии по соблюдению нового законодательства». Комиссия уполномочивалась реорганизовать около 15 000 английских и уэльских приходов в «Союзы по законодательству о бедных» (Poor Law Unions), каждый из которых в обязательном порядке организовывал собственный работный дом. Так был воплощен первый из принципов реформы – централизация системы социального призрения. Второй принцип – непривлекательность социальной помощи – воплощался в требованиях, предъявляемых к работному дому: «спартанские» условия, разделение мужчин, женщин и детей, рутинная тяжелая работа и скудная строгая диета.[79]
Предвзятая позиция составителей закона 1834 г. делала заметной его «однобокость», которая проявилась очень быстро. Еще до вступления акта в силу началась его публичная критика: так, 30 апреля 1834 г. газета «Таймс» писала, что этот билль «заклеймит позором книгу Статутов». Сами приходиские попечители многих графств Англии признавались, что крайне не желали бы полностью отказаться от дотаций бедным. Так, сохранившиеся приходские книги графства Оксфордшир свидетельствуют: попечители сообщали, что «не осмелятся отказаться от пособий нуждающимся, опасаясь насилия и мятежей». В приходе Пайртон мятежи были названы «бедствием худшим, чем война».[80]
Будущий премьер-министр Англии, Бенджамин Дизраэли, будучи с 1837 г. членом парламента, в своих знаменитых речах в поддержку чартистов охарактеризовал новую систему помощи бедным язвительным термином «brutilitarianism», который можно перевести как «жестоколитаризм» – от слов «жестокость» и «утилитаризм» (именно эту концепцию он считал основой нового закона о бедных).[81] Как следствие, уже в первые годы существования новой системы некоторые ее нововведения были отвергнуты как «нерабочие» и «непрактичные» местными властями, продолжавшими искать в новом законодательстве «лазейки» для осуществления помощи «своим» бедным на дому.
Итак, к середине XIX в., когда стали всплывать недостатки новой системы, появились попытки переосмысления «старого законодательства» и, соответственно, критика «вигского нарратива». Одной из первых таких попыток стала «левая», социалистическая трактовка старой системы социальной помощи. Связана она, в первую очередь, с трудами К. Маркса и Ф. Энгельса; позднее, в конце XIX – начале XX века, она получила развитие в работах фабианских социалистов. С одной стороны, в трудах классиков марксизма налицо отрицательное отношение к «Елизаветинскому законодательству». Именно в «Капитале» Маркса появилось хлесткое название «Кровавое законодательство против экспроприированных», дававшее, по сути, характеристику той части «старого законодательства», которая касалась наказания «упорных» бродяг и попрошаек, – венцом
