style="font-size:15px;"> Если бы кто-то спросил Алису, зачем она все это делает, она не нашлась бы, что ответить. Зачем-то. Зачем-то она изучила все проявления ундины Ирины во всех уголках Интернета. Ирина была фотографом, поэтому уголков было много. Фотографии, такие же неуловимые и текучие, как ее духи, расползались по бесконечному множеству сайтов. Было даже пару выставок, какие-то награды. На своих личных страницах женщина писала мало. Делала какие-то обычные перепосты. Потребуем. Поможем. Пожертвуем. Своих фотографий или снимков с мужем Сашей не постила. Иногда выкладывала кадры мальчишек. На чужих фотографиях, где Ирина была отмечена, она всегда получалась хорошо, но как будто не до конца проявлено. Тонкие черты, бледная кожа, блуждающая полуулыбка.
Алиса листала страницы Ирины и нюхала запястье, на котором два дня держался фантомный след странных духов. С тех пор Алиса не брызгалась своими, хотела сохранить этот чужой запах. Водой он не смывался, вода была его стихией, и под струями душа запястье начинало пахнуть сильнее.
– Поехать, что ли, на море, – подумала Алиса в очередной раз принюхиваясь к соленому запаху.
Вместо этого она взяла Тусика, погрузила его в детское кресло, и поехала в Сашин жилой комплекс. Если бы Егор был дома и вдруг спросил бы, куда это они с Тусиком собираются, Алиса сказала бы, что гулять. В Воронцовский парк. Как обычно. Ты-то с нами в парках не гуляешь. Но Егор был на работе и ничего не спросил.
– У Лукоморья дуб зеленый. Златая цепь на дубе том… – преувеличенно бодро рассказывала Алиса Тусику, пока они рулили по Профсоюзной улице. – Русалка там, вот, на ветвях сидит.
– Вавава! – радостно отзывался Тусик, слюнявя очередную сушку.
– Вавава, – соглашалась Алиса.
Чем ближе они подъезжали к комплексу, тем больше Лукоморье в голове сменялось каким-то другим стихом из Алисиной филологической юности. Тот стих приходил отрывками, и приходил он, конечно, из-за первой строчки.
– Вновь я посетил, – бормотала под нос Алиса. – Вот я вновь посетил. Тататата любви, полуостров заводов, парадиз там какой-то еще и аркадия, но чего? Аркадия, вроде, фабрик…
Это точно был Бродский, какой-то ранний стих, из которого она помнила только эти первые обрывки фраз.
– Вот я вновь посетил, да, Тусик? – бормотала Алиса, паркуясь снаружи массивной кованой ограды комплекса. – Я вновь, а ты в первый раз. Сейчас как посетим с тобой, да?
Тусик что-то благостно гулил в ответ. Он был рад приключениям, тем более, что они взяли с собой прекрасную желтую лопаточку, которой можно было раскидывать песок вокруг себя. С такой лопаточкой Тусик был готов посещать вообще что угодно.
Калитки в ограде вокруг комплекса реагировали на магнитные открывашки, но Алисе с Тусиком удалось просочиться – вот она, сила русалочьих духов – вслед за каким-то дяденькой в приличном костюме. Дяденька даже придержал им дверь. Он и предположить бы не мог, что Алиса с Тусиком тут чужие – они выглядели как девяносто процентов населения комплекса.
