свинцом водам канала. Тиана чувствовала себя слегка неуверено и в то же время приятно в этом непривычном для себя облике. Ей казалось, что Нира права и сейчас даже такая, как она, может показаться прекрасной и волнующей, особенно, если при свете свечей или в закатных лучах? Ведь было же и в ее жизни время, когда она не сомневалась в себе. Может быть, и сейчас, несмотря на все с ней произошедшее, еще не все потеряно? Впрочем, глупости это все были. Обычные женские глупости.
Лодочка прошла в узкую арку, увитую густейшим плющом, и причалила к полуразрушенной лесенке, нижние ступени которой уходили прямо в воду, а верхние утопали в лиственном ковре. Тиана расплатилась с лодочником, договорилась о времени обратного возвращения и быстро скользнула к маленькой неприметной двери в глухой стене старого дома. Взялась за кольцо и несколько раз стукнула в оговоренном ритме.
Открыли Тиане сразу. За дверью было темно, пахло сыростью и пылью. Чья-то рука суматошно нашарила и крепко сжала ее запястье.
– Я Тиана, – вполголоса сказала она, не уверенная, что ее здесь помнят и узнали.
Так же молча ее повлекли по скрипучей ветхой лестнице несколько пролетов вверх и, резко распахнув двухстворчатые двери, вытолкнули на залитую последними лучами заходящего солнца террасу.
– Ну, здравствуй, – сказала она прямо с порога.
Целое мгновение полюбовалась произведенным впечатлением и медленно сняла с себя одежду. Всю, вещь за вещью, до последней мелочи.
Глава шестая. Стихи и грехи
В Любви, в Надежде мнился мне залог
Все более счастливого удела;
Весна прошла, надежда оскудела —
И невозможен новых сил приток.1
Мужской голос, произнесший эти строки, был похож на густое, бархатное вино из лучших виноградников Сорранды. Таким же было и лицо: правильных, но слишком мягких очертаний. Суровой грубости ему не могла придать даже трехдневная щетина. В проникновенных карих глазах плясало пламя свечей и вовсю разгоравшегося за огромными окнами рассвета.
Тиана высоко подняла юбку и еще раз подтянула сползший чулок. Без подвязки он все равно упадет, но хотя бы до лодки дойти она сумеет.
– Ну, вот зачем тебе эта тряпочка? – безнадежно спросила она уже в который раз. – Фалько, ты не гений, ты пройдоха!
– Она будет залогом следующей встречи, – лучезарно улыбнулся он.
– Когда-нибудь, в следующей жизни, – резче, чем следовало бы, сказала она.
– Можно подумать, тебе было плохо, – покачал он головой.
Она промолчала. Нет, плохо с ним ей не было никогда. Но и того удовлетворения, которое должны бы были приносить эти встречи, она никогда не ощущала. Чего-то не хватало ему, а, быть может, ей. Или, скорее всего, им обоим.
Она набросила мантилью, только сейчас ощутив, как привольно гуляют сквозняки по этой
