так же, как и она, и предлагала ей утешение. Эту фразу я часто говорила ей, когда Алиса жаловалась на усталость.
Я была совершенно очарована Алисой и ее выдержкой.
К тому же мы собирали ягоды черноплодной рябины, которые Алиса сама крошила в творожок и с видимым удовольствием съедала то, что приготовила своими руками. Она получала удовольствие от собственной самостоятельности.
Алиса как-то сразу приняла меня и «приросла» ко мне. Похоже, что у нее была нарушена привязанность: Алиса отвергала маму и звала няню, которую она знала несколько дней. Ведь я была 12 часов в день при Алисе, а мама избегала любого взаимодействия с ней. Если же возникала какая-либо необходимость уделить внимание Алисе, типа купить колготки или другую одежду, Лена всегда кивала на Антона.
Вечером пришла бабушка Алисы, и я рассказала, что Алиса сама, без моей помощи, переходит ручей по доске. Бабушка сказала, что ее сердце этого не выдержало бы: «Мы столько пережили с Алисой! – воскликнула она, – Я так боюсь за нее!»
Полгода назад с Алисой произошел несчастный случай. Няня несла Алису на плечах и упала так, что у Алисы сломалась рука. Рука срослась неправильно. Алисе под общим наркозом ломали руку и правили. Семья до сих пор отходит от этой страшной ситуации. Я ответила бабушке: «Чем грузить внуков страхами, лучше лечиться от собственных неврозов!» Я попала в десятку: у бабушки была больная щитовидная железа и, как следствие, неустойчивая психика. В доме все называли бабушку Верочкой – как маленькую девочку. Естественно, этим я сразу испортила отношения с Верочкой, а также мне пришлось объясняться с Леной.
Лена обязала меня водить Алису в дом Верочки, где жила прабабушка, которая хотела видеть, как растет и развивается Алиса. Я сказала Лене: «Я не нанималась няней к вашей бабушке и прабабушке. Если бабушка хочет видеть Алису и показать ее прабабушке, пусть заберет Алису и общается с ней. Я даже готова привести Алису в дом к бабушке». Но Лена обязала меня выполнять ее требование: «Я хочу, чтобы прабабушка видела, как растет и развивается Алиса». Мне пришлось молча повиноваться.
У Алисы остался страх после перелома руки. Однажды на прогулке после дождя мы спускались по скользкому склону и упали. Алиса истошно завизжала. Также она осторожно вела себя на проезжей дороге: тревожно хваталась за мою руку. Конечно, все эти страхи были привиты ей семьей. Семья, думая, что делает благое дело, прививала Алисе начало невроза. Все ситуации с Семеном Алиса разрешала визгом, на который папа и мама стремглав бежали к месту визга, а Алиса торжествовала.
Семья очень пристально следила за моими действиями. Судя по последующим всплескам Лениного гнева, действия мои подлежали тщательному анализу.
Вот что пишет Б. Спок о родителях, недовольных тем, как их воспитывали их родители: «Новые теории воспитания причинили особенно много хлопот тем родителям, которые были недовольны своим собственным
