он вдруг стал всеобщим любимцем, вышел из Васьки зверь, превратив ее жизнь в тихий ужас.
Житья совсем не стало, ни в школе, ни дома.
Но беда не ходит одна. Вслед за тем в школу приехала практикантка, которая теперь вела уроки математики вместо Аллы Игнатьевны…
Алла Игнатьевна Любку понимала и частенько приглашала к себе, доверяя ей проверять тетради с домашним заданием. В школе любимая учительница ее не выделяла, спрашивала строже, чем с остальных, но, когда оставались наедине, часто рассказывала, что так не везде и не всегда. Потом обычно стряпали пельмени или топили баню, в которой она кутала ее в огромное душистое махровое розовое полотенце, или заворачивались в одеяло и просто слушали тишину, сидя на крыльце, любуясь луной и звездами. В такие минуты Любка забывала обо всех своих невзгодах.
Но недавно она вышла замуж и должна была уехать очень далеко, в Мурманск. А у практикантки сразу появились любимчики – та самая Инга, от матери которой – а она была в последнее время завучем, зависело, оставят ее работать в школе или ей придется отправиться в другую школу, в которой учеников было так мало, что несколько классов учились в одном. И Нинка, мать которой привезла для нее недорогую каракулевую шубу.
Все это она узнала от Аллы Игнатьевны, которая уже упаковывала чемоданы, и огорчалась, что Любка теперь останется совсем одна, и радовалась, что наконец-то уезжает, потому что даже чихнуть, ей, привыкшей жить в городе свободолюбиво, нельзя незамечено.
– Плюнь, Любка, на все – и учись. Твоя жизнь только началась. Ты грамотнее их всех. Поверь, никто не знает, кто такой Шкловский, – тяжело вздохнула она. – И вряд ли Геотрина Елизаровна, которая преподает тебе литературу, хоть раз прочитала Гете. А жаль…
Посидели, перебрали вещи, которые учительница подарила на память. Потом Любка проводила ее до автобуса.
И как только автобус скрылся из виду, Любка поняла, что жизнь закончилась.
Практикантка еще при любимой учительнице развернула бурную деятельность, организовав отряд добровольцев, в который попали все ее любимчики. Еще не стемнело, последний автобус на станцию в район уходил лишь в семь, а отряд тут как тут. Подошел к Любке и сообщил, что никто из учеников не имеет права находиться на улице после девяти, предупредив, но как будто потребовав, чтобы она убиралась с улицы, пока ее не выставили из школы, как злостную нарушительницу.
В тот самый детский дом, в котором учились все те, кому среди нормальных ребят было не место…
Что плохого сделала Любка практикантке, она не знала, но та все время старалась выделить ее своим пренебрежением, и при этом неизменно улыбалась. И когда ставила за хороший ответ заниженную оценку, словно бы подчеркивая, что Алла Игнатьевна, которая учила Любку необыкновенному счету, когда без столбика сразу получают ответ, ничему ее не научила. И когда она поднимала руку, словно бы не замечала. А когда проходила мимо, толкала ее плечом, и выставляла так, что это
