её работодатель обязательно захлебнётся, но ночной воздух, не умеющий хранить секреты, донёс знакомый напев.
Насколько этот мир отличается от привычного? Может, туман ядовит? Или внизу ждёт жадное до полуголых женщин проголодавшееся страшилище? Или она попросту налетит в темноте на корягу? Обдумывала это Пижма уже неуверенно спускаясь вниз, неосознанно ожидая, что над белой гладью вот-вот появится акулий плавник: та-да, та-да, та-да, тыньк-тыньк-тыньк-тыньк, тыды-ды-дыц!
– Мать моя женщина! – заверещала Пижма, упав на дне оврага на что-то твердоватое и горячее, ощупала и постаралась успокоиться: – Лёня, ты?
– А ты кого ожидала увидеть, когда за мной шла?
Агент фыркнула:
– Тоже мне, брутальный самец! Захотела бы, чтобы ты меня не увидел, не увидел бы!
– Аналогично, – прохрипел потерпевший. – А теперь слезь с меня.
Пижма с сожалением послушалась и сразу пошла в наступление, раз уж всё равно попалась:
– Ты куда это собрался на ночь глядя? – с видом сварливой жены уперла она руки в бока.
– За травами, – недоумённо протянул пустой мешочек в доказательство Лео. – А нельзя?
– Конечно нельзя! Я твой телохранитель и должна находиться рядом!
– Так ты и так рядом. Я же слышал, как ты следом топала.
– И ничего я и не… Ах так? А ты песенки дурацкие пел!
– А ты мою пещеру обшаривала, – Лео отряхнул заляпанные мхом штаны и мстительно добавил: – Нашла что-нибудь необычное?
– Пока нет, но ещё не вечер, – с достоинством парировала агент, одёргивая задравшуюся выше приличного рубашку, из-за которой дракону начинало грозить косоглазие. Одеяло осталось где-то на склоне, безвременно погибнув в склизких объятиях мха, поэтому Леонард, не спрашивая, нужно ли, протянул девушке плащ.
– Зачем это? – Пижма не привыкла к бескорыстной вежливости, и ещё меньше привыкла к джентльменству, так что принимать подарок не спешила.
Вымирающий вид джентльмена непонимающе и обиженно надулся: в его мире этикет полагалось соблюдать даже (и тем более!) если ты предлагаешь закадычному другу вино, щедро сдобренное ядом.
– Ты чего?
Пижма попятилась не менее испуганно, чем давеча сам дракон. Нет, к такому её жизнь не готовила!
– Тут тепло, – соврала она, вопреки словам зябко обхватывая себя за плечи.
Рубашка отчётливо обрисовала всё, что под ней скрыто, и Леонард, поочерёдно сменив оттенок лица от пунцового до мертвенно-бледного, силой укутал ненормальную бабу. Баба фыркнула, но, благо, скидывать одежду, демонстрируя независимость, не стала.
– Цветочки, значит, собираем? – скривилась она, успешно маскируя смущение за бравадой.
– «Собираем» – не совсем подходящее слово. Мы на них устраиваем засаду.
Камыш
