style="font-size:15px;"> – Он пока не знает. Сказал только, что помнит это из прежней жизни, то есть из той, которая была у него до этой. А ещё – про свою важную работу, хотя я и не поняла, в чём она заключалась.
– Как он её описал?
– Сказал, будто ану… анализировал Ничто. С большой буквы «Н». Анализировать – это значит разбирать что-то на части, вроде того, как… – принялась объяснять Валона, не дождавшись реакции Тиренса, но тот рассеянно её перебил:
– Я знаю, что такое «анализировать».
– Значит, вы поняли, что имел в виду Рик? – встревоженно спросила Валона.
– Может быть, девочка.
– Староста, а разве можно делать что-нибудь с Ничем?
Поднявшись на ноги, Тиренс коротко улыбнулся:
– Ну, как же, Валона! Неужели ты не знаешь, что наша галактика состоит в основном из Ничто?
На её лице не было и тени понимания, однако она нисколько не усомнилась в его словах. Староста – образованный человек. Внезапно она поняла, что Рик, её Рик, ещё более образованный, и преисполнилась гордости.
– Пойдём. – Тиренс протянул ей руку.
– Куда?
– Где сейчас Рик?
– Дома. Спит.
– Прекрасно. Я тебя провожу. Не нужно, чтобы патрульные застали тебя одну на улице.
Ночью деревня казалась вымершей. Фонари едва освещали единственную улицу, делившую рабочий посёлок надвое. Накрапывало. Тёплый дождик моросил почти каждую ночь. Совсем слабенький – зонты или плащи не требовались.
Валона никогда ещё не бывала на улице в столь поздний час в рабочую пору и боялась. Она старалась ступать как можно тише и прислушивалась, не доносятся ли шаги патрульных.
– Не надо идти на цыпочках, Валона, – сказал Тиренс. – Ведь с тобой я.
Его голос прозвучал так громко, что она подпрыгнула и послушно ускорила шаг.
В домике Валоны было темно, как и во всех прочих, поэтому они вошли внутрь с осторожностью. Тиренс родился и вырос в подобной лачуге, и хотя потом долго жил на Сарке, а теперь занимал трёхкомнатный дом с отдельной ванной, он почувствовал некоторую ностальгию. Обстановка была простой, ничего лишнего: гладкий цементный пол, кровать, комод, два стула да шкаф в углу.
В кухне и ванной необходимости не было: ели все в фабричной столовой, а мылись в общественных душевых, чьи ряды тянулись на задах домов. Климат на Флорине мягкий, и защищать окна от мороза и дождя не требовалось. Во всех четырёх стенах имелись загороженные ширмами отверстия, которые прикрывал от ночной мороси широкий карниз.
Тиренс включил прихваченный с собой фонарик и увидел, что один угол отгорожен старенькой ширмой. Он вспомнил, как сам раздобыл её для Валоны, когда Рик стал уже скорее мужчиной, чем ребёнком.
– Разбуди его, Валона, – кивнул он на угол.
– Рик, Рик! – Она постучала по ширме. – Вставай, маленький!
Оттуда захныкали.
– Это я,
