возмущенно помотала головой.
– Последний раз говорю, Фредерико: ни за какие коврижки! Эти телевизионщики вывернут тебя наизнанку перед всей страной…
– Но…
– …но на самом деле им всем на тебя насрать!
У меня отвалилась челюсть. Я испуганно глядел на маму. Она сказала ТАКОЕ слово! И даже не сказала, а проорала.
– Прости, солнышко… – она закрыла глаза ладонью. – Я не хотела на тебя орать. Это просто…
Я ждал, но больше мама ничего не сказала. Она смотрела в окно отсутствующим взглядом и кусала губы. Вообще-то мне хотелось обидеться. Я считаю, что вполне можно потерпеть и вывернуться наизнанку, если потом получишь кучу денег. И до конца жизни сможешь каждый день у себя на шестом лопать кот-пуляры и шведские вафли из ИКЕА. Но я ничего не сказал. У мамы был слишком печальный вид.
Вот если бы здесь был сейчас Бюль! Он мог бы ее обнять и прижать к себе покрепче или даже пару раз поцеловать. Но нет, маме он не нужен. А ведь Бюль влюблен в нее по уши! Да и мама считает его красавчиком, каких поискать. Сама так говорила.
– Мам? – спросил я осторожно. – Может, это все-таки из-за дяди Кристиана?
Мамин взгляд вернулся из отсутствия. Она посмотрела на меня, взяла за руку и с трудом соорудила на лице улыбку. Такую же шаткую, как приставная лестница, у которой не хватает пары ступенек.
– Нет, Кристиан здесь ни при чем. Просто я слишком устала. Всё в порядке, Рико.
Она снова посмотрела в окно, и голос у нее напрягся, как и рука, сжавшая мою руку.
– Все и дальше будет в порядке.
Я наморщил лоб. И что это значит?
Но ответа на этот вопрос зрители не услышат: изображение начинает дрожать, звучит тревожная музыка – и вот я снова на сиденье мотоцикла. Мы с Вемайером поворачиваем то туда, то сюда – в направлении самых разных сторон света. Сколько их там, десять? Уж точно не меньше! Один раз Вемайер так резко выворачивает руль, чтобы увернуться от затормозившей впереди машины, что я чуть не цепляю коленкой по асфальту. Мелькает указатель на Шёнеберг. Вскоре мотоцикл закладывает еще один вираж, и мы выезжаем на красивую улицу. У меня на лице появляется улыбка. Через несколько минут я наконец увижу моего умного-преумного друга Оскара! В последний раз мы виделись больше двух недель назад.
Тут картинка начинает снова качаться, и звучит тревожная музыка… Стоп! Так я совсем запутаюсь во всех этих флэшбеках. Вообще-то следующую сцену надо показывать до того, как мама ругалась на телевизионщиков. Потому что все там происходило еще раньше. Ладно, лучше расскажу просто так. Пока я лежал в больнице, Оскар смог навестить меня всего один раз. В тот же день папа Оскара увез его в Данию к какой-то своей знакомой. Чтобы Оскар отдохнул от всех этих пертурбаций с похищением.
ПЕРТУРБАЦИЯ
Это когда происходит что-то не то и не так, а ты толком не понимаешь, что и как именно.
На карте Дания выглядит как продолжение Германии совсем
