за клиентов). Он тоже вытаскивает пачку сигарет, чиркает зажигалкой и приближается ко мне, чтобы поинтересоваться: откуда, мол? Я отвечаю, и тут же следует встречное откровение:
– А я в Ростове учился. Бывал там?
– Проездом.
– Хороший город!
– Но здесь, наверное, лучше?
– Здесь? Лучше. Но здесь война. Братья воюют – там, в Газе…
Он машет рукой куда-то в южную сторону, и в глазах, и без того темных, сгущается тревожный сумрак. Западный берег Иордана де-юре не воюет, война идет де-факто. Она в душах, в глазах, и никто не гарантирует, что вон тот бородатый оборванец не таит в своем мешке пару кэгэ тротилового эквивалента. Оборванец приближается, запускает руку в мешок, и я инстинктивно напрягаюсь.
Из мешка (о, счастье!) вынимают икону Богородицы. – Десять шекелей! – произносят по-русски.
Я в растерянности.
– Сто рублей! – озвучивают обменный курс.
– И за рубли можно?! – оборачиваюсь к Гасану. Тот кивает, а ко мне уже тянут грязноватую ладонь:
– Давай деньги!
Артефакт явно халтурный, сделан на скорую руку, но возможность отовариться за «деревянные» делает меня сговорчивым. Да и вообще бог торговли, чей бы он ни был, нравится мне больше, чем бог войны. Пока торгуют, пушки молчат, и кассамы не взлетают в небо, чтобы рухнуть на чьи-то безвинные головы…
Торгуют, как выясняется, и местами в очереди, что тянется от самого входа в храм. Очередь длиннющая, стоять в ней, по признанию Гасана, надо несколько часов. Но есть ли у нас эти часы?! Нету, ведь мы организованная группа, каковая должна еще успеть на Масличную гору. Поэтому мы входим в некую волшебную калитку в правом приделе, чтобы вскоре оказаться совсем близко к лестнице, ведущей в святая святых.
– Стоим здесь, – вполголоса говорит Гасан. – Тут еще две группы впереди, ждать надо…
Я вспоминаю деятеля, предлагавшего за полста баксов пройти без очереди к месту упокоения Христа. Получается: все-таки воспользовался блатом, поимел халяву, пусть и не по своей воле, а коллективно.
– Мы что-то должны? – вежливо осведомляюсь у гида. Гасан удивленно на меня смотрит, затем машет руками:
– Нет-нет, мы договорились! Не надо деньги!
И на том спасибо. Мы топчемся на месте, озирая убранство храма – не самого красивого, быть может, зато весьма особенного. Вперед продвигаемся не быстро, успокаивает лишь то, что общая очередь движется еще медленнее. Первые «блатные», наконец, сходят вниз, и перед нами лишь группа пожилых бодрячков, судя по разговору – англоязычных.
– И здесь американцы… – слышу справа недовольный голос. – Куда ни приедешь – везде они!
– Может, это англичане? – высказываю предположение.
– Какие англичане?! На морды посмотри! Америкосы, к бабке не ходи!
Получается, мы попали в один привилегированный поток с властителями
