теперь плохо гнулась рука и нутро не принимало ни вина, ни пива – только водочки, да и то по чуть-чуть. Вот такие воспоминания.
– Всё! Зер гут, камараден! – выдал Серый ещё одну ритуальную фразу. Справился наконец с бахилами и натянул старую, неимоверно грязную курточку-болонью. – Выходим, господа!
Вылезли, взяли из багажника сумки и под вяканье принявшего стражу «Клиффорда» двинулись проходным двором на соседнюю улицу. Был пятый час вечера, самое подходящее время. Люди возвращались с работы, малышню вели по домам, бомжи ещё промышляли вдали от берлог… Никто не помешает.
Вскоре они подошли к большому четырехэтажному дому, сразу видно, расселённому, – с улицы он был заколочен.
– Лево руля. – Серый, ходивший сюда на разведку, уверенно свернул за угол во двор, и они увидели свисающую на одной петле дверь некогда чёрного, а в советские времена самого что ни есть парадного входа. – Медам, месье, прошу!
Всё было как всегда. Изнутри густо тянуло зловонием. Постарались кошки, бомжи и случайные, скорбные животами прохожие.
– Никакой сознательности в народе… – раздражённо бормотал Юркан, первым поднимавшийся по загаженной лестнице. Он внимательно смотрел под ноги, стараясь ни во что не ступить. Юмор ситуации состоял в том, что им самим, если всё пойдёт хорошо, предстояло покинуть это здание лишь через несколько часов. А это значило, что в миазмы разорённого дома вольётся и их скромная лепта.
Между тем когда-то, при жизни, дом был вправду очень славным. Даже в старой части города не всюду встретишь подъезды, сплошь выложенные рельефными изразцами, и эти изразцы за сто лет не утратили ни блеска, ни красок, подобранных с изяществом и художественным вкусом. Вился с плитки на плитку совершенно живой плющ, сквозь густые листья синел заброшенный пруд, в таинственном полумраке расцветали золотые и белые лилии…
Хоть отколупывай и к себе в квартиру тащи.
Натаха по-хозяйски осматривалась по сторонам:
– Однако хороший дом, почти не разбомбленный,[16] так, падальщики[17] поковырялись…
– Дай-то Боженька, чтобы без «синего фона», – проворчал Юркан.
– Типун тебе на язык! – Натаха сразу остановилась и проворно поплевала через левое плечо. – Тьфу, тьфу, тьфу!
– Ты, Юрка, накаркаешь. – Серый зачем-то выключил фонарь и сказал с нарочитой бодростью, словно объясняя кому-то: – Мы честные чердачники, не могилы роем…
И не двинулся с места, пока жадно, в две затяжки, не выкурил затрещавшую сигарету.
Воистину профессиональный фольклор ещё ждёт своих Колумбов от филологии. Может, когда-нибудь и дождётся. Начали же у нас с грехом пополам изучать воровской эпос, подвели теоретическую базу под детские страшилки о Чёрной Руке… Так вот, на любом заводе, где есть хоть одна мало-мальски серьёзная печь, вам непременно
Здесь: не «освоенный» конкурентами.
Здесь: любители, дилетанты.
