на развороте князь на мгновение обернулся и с удовлетворением отметил, что один из автомобилей уже занимается дымным, чадным пламенем.
Вот так вот… как казаков издалека расстреливать так это нормально – а вот теперь своего же кушанья и отведайте!
В оппозиционной прессе шла дискуссия о том, морально или нет применять в ходе замирения Востока штурмовики, танки, артиллерию, в том числе и корабельную. Нормально ли это – расстреливать, например обнаруженную с воздуха колонну конных бандитов, заведомо зная, что они не могут ничем ответить. Война ли это – или все же военное преступление, преступление против человечности, требующее суда?
Вот как раз здесь и сейчас, сидя в ревущем штурмовике, стремительно проносящемся над ущельем, где разбомбили казаков, капитан и дал себе окончательный и бесповоротный ответ на этот вопрос. Да, летчики тоже читали газеты, в том числе и оппозиционные и тоже задавали себе такие вопросы – праведно ли то, что они делают. Праведно! Ведь когда у бандитов непонятно как появилась возможность выставить минометы и накрыть с дальнего расстояния минами казачью полусотню – они не стали колебаться в своем решении, они просто взяли и сделали это. Они ведут войну и используют любые доступные возможности. Они убивают не только военных и казаков, и не только русских – они убивают и своих, местных, тех, кто осмелился не дать им ослов или лошадей, кто осмелился отказаться сообщить им, где живут русские, кто осмелился отказаться участвовать в очередном злодейском террористическом акте, кто не захотел бить русским в спину. Они готовы на любое злодеяние, для них нет никаких правил, они даже не почитают Бога, хотя по пять раз в день лицемерно встают на намаз.
Значит и он расстреляет этих, а потом вернется и вечером выпьет за помин их душ. А назавтра уже все забудет…
С разворота прошел еще раз, обрушив град пуль на склон и перепахивая его – так что тропу на склоне затянуло поднятой пулями пеленой. Ушел на разворот и …
Черт…
Двигатель. Растет температура двигателя. Неужели попали? Да быть того не может..
Размышлять было некогда – надо было возвращаться. Все что он мог – он сделал, да и боезапаса осталось – меньше трети. Надо возвращаться…
Начал уходить вправо с набором высоты – по его прикидкам правее должна быть дорога, основная дорога в этих горах, ведущая на Сану и дальше, вглубь материка. Надо набрать предельную высоту, пока можно, если мотор все-таки и остановится – у него будет время выпрыгнуть с парашютом. Хотя угробить чужой самолет – по меркам летчиков это самое настоящее хамство.
Самолет слушался ручки управления, мотор не подавал никаких намеков на то, что он перегрет – но лампочка не унималась, мерцала зловещим красным глазком. Черт, может приборная панель…
Дорога!
Дорога серой, жирной змеей ползла по горным склонам, ныряя в ущелья и выползая вновь на серое, пыльное плоскогорье. И там, на этой без счета сколько раз проклятой
