ельбу, поговорить не дадут.
Мы направились за угол. Многие из прохожих, ставшие свидетелями данного происшествия, провожали нас взглядами, но их становилось все меньше и меньше. Умные, а главное, опытные не хотели влезать в это дело, да и я в своем спортивном костюме и с короткой стрижкой напоминал типичного быка, а сейчас они в немалом авторитете.
Именно в этом здании, которое мы огибали, и жил Алексей. Адрес не совпадал с тем, что был у него в письмах, вернее номер дома, улица та же, но я не особо удивился. Сам дом можно считать элитным, сталинской постройки, с высокими потолками. Такие давали чиновникам, которые стояли достаточно высоко. Рассматривая дом, я покосился на идущего рядом достаточно бодрого спутника и поинтересовался:
– Войну кем закончил, полковником? А на пенсию кем вышел? Небось, генералом? – я ехидно ткнул его локтем в бок.
– Угадал, войну действительно полковником закончил. Командиром танковой дивизии.
– Подожди, – остановил я его, отойдя к своей «девятке», достал с заднего сиденья рюкзак, к которому была прикреплена импульсная винтовка, а также спортивную сумку. Уже местную, в ней были все трофеи, включая оружие. Тоже местное.
– Ну, вот и все, – вернулся я к нему. – Идем.
– Машина откуда? – поинтересовался тот, когда мы повернули к дверям подъезда.
– Трофей. У братков отобрал, – достаточно коротко пояснил я. Старику этого хватило, сам додумал остальное.
Раскланявшись с бабульками, я следом за Алексеем – ну вот не могу его на вы называть, для меня он так и остался тем вихрастым лейтенантом из прошлого – прошел в лифтовой холл и двинул к лестнице, как и хозяин квартиры, проигнорировав лифт. Мы поднялись на четвертый этаж, где мой спутник открыл ключом запор и прошел в большую прихожую, пропуская меня.
– Немного пыльно. Моя хозяйка две недели как уехала на дачу, так и прибраться некому. Внучка иногда только забегает.
– Ага, – усмехнулся я. – А тебе генеральское достоинство тряпкой не дает поработать?
Старик предпочел сделать вид, что не расслышал мой смешок. Сняв уличную обувь и пиджак, он зашаркал пятками тапок на кухню, продолжая держать в руках авоську с покупками. Та пережила и нападение скинов, и мое появление, поэтому Алексей стал выкладывать продукты на полки холодильника. Да и было их там, как я заметил, не так много. Пакет молока, с десяток яиц, сыр и полпалки сырокопченой колбасы. Видимо, деньжата у генерала водились, раз может покупать такие продукты, да еще в такое время. Квартира у Алексея оказалась приличной, четырехкомнатной. Пыли, на которую тот сетовал, я как-то не заметил, а комнаты были заметно ухоженными. Видимо, хозяйка у генерала действительно была в наличии, не вдовец.
Свои вещи я прихватил с собой в гостиную. Та была просторной, так что мы с удобством устроились за круглым столом и, пока чайник на кухне закипал, пообщались. Про себя я мало говорил – особо и сказать нечего, раз – и тут, планы тем более не выдавал, а вот слушал Алексея с немалым интересом.
– Тогда повезло, был санитарный эшелон, и шел он на Москву. В общем, меня как тяжелого отправили в столицу, прямо в поезде сделали операцию. Тяжело было, хорошо родители, узнав на четвертый день, что я в Москве, приехали, мама помогала ухаживать. Только из-за нее выкарабкался. Часто прокручивал тот мой первый бой. Стыдно. Тогда было стыдно и сейчас. Лишь на силе воли и помощи родителей выкарабкался. Надо сказать, это было мое первое и последнее ранение. Дальше всю войну до Берлина ни одного не получил. Про царапины я не говорю. Без них никак. Тем более танкисту…
Старик вздохнул и, сходив на кухню, вернулся с подносом, на котором стояли кружки и чайник, а также вазочка с печеньем, и снова устроился напротив.
– Ты как-то спросил, не находили ли меня работорговцы. Я правду сказал, нашли.
Хрумкая на удивление вкусным печеньем, я с немалым интересом слушал, делая мелкие глотки чая – настоящий, крепко заваренный кипяток.
– …очнулся, стоят надо мной, на своем языке говорят. Снаружи ночь, в палате темень, однако трое других раненых, что у меня в палате лежали, не проснулись. Те голос не повышали, но не опасались, что их услышат. Мне уже легче было, так что мама моя на тот момент дома была, санитарок тоже в палате не было. Ночь. Я сразу понял, кто они, хотя видел только силуэты. Потом они мне ввели какое-то средство в шею, что за препарат, не знаю, и стали допрашивать. Насчет тебя вопросы задавали, правильные. Все, что знал, сказал. Не мог никак противиться, наверное, тот препарат действовал.
– А то, что я планировал нашу будущую встречу? – заинтересовался я с некоторой тревогой. Работорговцы и маркер могли поставить на это событие.
– Про это нет. Отвечал только на конкретные вопросы, химия их так действовала, а такой вопрос они не задавали. Узнав все, что им нужно, они ушли. Даже сеть не выключили, видимо не посчитали
