Я всегда чувствую себя выжатой как лимон, когда выхожу из спортзала, но в то же время полной жизни.
Агрессию, которая мне нравится в боксе, уравновешивают танцы. Они приводят меня в восторг, порой даже завораживают. Особенно балет, который я нахожу наиболее эмоциональной формой повествования. В детстве я обычно сидела в танцклассе и зачарованно смотрела, как мать Жаки порхает и кружит по комнате.
Время от времени мне разрешают смотреть старые видеозаписи балетных спектаклей. В крупных театрах это были грандиозные постановки, и публика блистала нарядами, достойными великого события. Я понимаю, почему. Эмоции, детали, магия – тело может так много всего выразить в движениях. Балет уносит меня в волшебные миры. Я его пленница.
Не могу сказать, что я хорошо танцую, но в классе я чувствую себя настоящей балериной. В такие моменты, закрывая глаза, я будто перемещаюсь. Не на сцену, где за мной наблюдают тысячи зрителей – мне и так хватает наблюдателей, – но в пустой зал, где я выступаю только для себя. Где танцую под собственный ритм. Иногда я открываю глаза и с удивлением обнаруживаю, что нахожусь в танцевальной студии.
Сейчас это именно то, что нужно, чтобы прийти в себя после инцидента с Коннором. В этом зале столь прозаические переживания не имеют никакого значения.
Я чувствую тяжелое дыхание Холли у меня за спиной. Немудрено после интенсивного занятия на пуантах. В балетном классе мне всегда особенно жалко ее. Она же не такая, как мы, люди.
– Теперь поднимите правую руку и, сгибая ее над головой, медленно наклоняйтесь к станку. – Голос матери Жаки низкий и хрипловатый, когда она показывает нужное движение. – Почувствуйте эту растяяяяжку… Тяни руку, Холли.
Холли ворчит.
– Плие держать, – напевает мать Жаки. – И ниже в приседе.
Я выполняю все, что она велит, и мое тело благодарно склоняется в реверансе, приветствуя окончание урока.
– Молодцы. – Мать Жаки улыбается, слегка хлопая в ладоши, явно довольная нашими успехами. Она проходит в угол комнаты, натягивает серые форменные брюки на балетные колготки, просовывает ноги в черные туфли и надевает через голову бледно-розовую блузку – простую, если не считать вышитого белого логотипа на левой стороне груди. Это повседневная униформа Матерей. Практичная и невзрачная. Вот почему мне так нравится, когда в класс приходит Холли, неизменно в чем-то новом и стильном – все ж какое-то разнообразие.
– Сегодня было тяжело, – задыхаясь, говорю я, как только мать Жаки исчезает за дверью. Обхватывая станок обеими руками, я сгибаюсь, разминая спину.
– Ты делаешь успехи, – подбадривает меня Холли.
Я поднимаю взгляд и вижу ее покровительственную усмешку.
– Они меня загоняли, – бурчу я, выпрямляясь. Холли одета так же, как я: розовые колготки и черный спортивный купальник. – Даже заставили снова взяться за китайский.
– Опять? Если ты до сих пор его не освоила, так нечего и пытаться.
– Спасибо
