говорят».
Три донских казака, с характерной внешностью, вообще не понимали ни слова из того, что на ломаном русском пытался объяснить этот человек в белом халате.
«Им бы шашку, на коня да на линию огня, – подумал Штейфон глядя на них, – а их, бедолаг, вырвали от батьки Каминского и приволокли чёрт знает куда и чёрт знает зачем. Ну, по крайней мере они сами так думают. На лицах написано».
Их командир, немолодой сотник, которого Олендорф назвал унтерштурмфюрером, был молчалив и немногословен, как казалось на первый взгляд.
«Первопроходник», – догадался Штейфон по медали на груди. Она была в виде тернового венца перечёркнутого мечом, смотрящим лезвием вверх.
«Этот не теоретик, – усмехнулся в душе Штейфон, – сколько же ему было лет, когда он вышел из Новочеркасска на Кубань, в восемнадцатом? Шестнадцать? Семнадцать? Кто он? Кадет? Гимназист? Надо бы его держать в поле зрения, чтобы ностальгия не пробрала этого романтика».
Остальные были солдатами. Им вообще всё было безразлично и они просто внимали словам немца, стараясь делать вид, что им всё понятно.
Наконец, ворота ангара заскрипели.
Штейфон обернулся и увидел, что конвоир заводит старика в сером длинном пальто, неуверенно озирающегося по сторонам.
Старик поправил очки, остановился и кивком головы поздоровался со всеми.
– Отлично, – остановил человека в белом халате Олендорф, – прибыл последний член группы, профессор Подольский, если я не ошибаюсь.
Он повернулся к старику и улыбнувшись сделал шаг навстречу.
– Проходите, профессор! – громко сказал Олендорф, – думаю, Вам будет тут интереснее чем нам всем?
– Здравствуйте, – снова кивнул профессор, на сей раз Олендорфу, – здравствуйте, господа.
– Вы знакомы с господином группенфюрером Штейфоном? – подошёл к нему Олендорф и взяв под руку подвёл к Штейфону.
– Не припоминаю, – ответил профессор, глянув на Штейфона.
– Здравствуйте, Александр Сергеевич, – посмотрел Штейфон на Подольского, – наверняка Вы не помните меня?
– Простите… ваше превосходительство, – растерянно ответил Подольский.
– Я исполнял обязанности Вашего лаборанта, в училище, – сказал Штейфон.
– Боря? Боря Штейфон? Но… – замешкался профессор, но Олендорф не дал ему договорить.
– Ну вот и славно, что в составе группы отправляются близкие люди. И так, подробный инструктаж окончен, как я понимаю? – глянул он на человека в белом халате.
– Так точно, господин группенфюрер, – ответил тот.
– Как вы все поняли, – Олендорф подошёл к нему и встал рядом, – точкой вашего назначения является 1912-й год. Вы отправляетесь к себе на родину, в ваш родной город, Чугуев, но в прошлое. В связи с этим, я хотел бы попросить всех проявить сознательность
