бывает его старший брат. Больше всего он боялся остаться один. Один со всеми своими страхами. Они продолжали следить за происходящим.
Мама с сестрой стали возле отца, перекидываясь взглядами. Отец что-то сказал парню с ружьем, но тот улыбнулся кривой улыбкой и стал часто махать головой из стороны в сторону, словно не соглашаясь со словами бати.
Вышли и остальные, громко хлопнув дверью. Вели себя они нагло: ругались, громко смеялись и отпускали непристойные шутки в сторону застывшего отца и матери с Марией. Затем разошлись и принялись рыскать по всему двору, пытаясь заглянуть в каждый уголок.
Мальчишки продолжали оставаться за дверью, боясь даже пошевелиться и выдать свое присутствие.
Тимофей наклонился и стал шептать ему на ухо.
– Если они сунутся сюда снова, ты знаешь, что делать.
В сарае, в самом углу одна из досок прогнила, и отец, чтобы скрыть дыру заставил ее деревянной бочкой, которую держал на случай соления. Когда им незаметно нужно было сбегать на речку, то они часто пользовались этим лазом, за которым их ждала свобода.
– А ты? – спросил меньший брат, глядя прямо в карие глаза Тимоши.
– А я за тобой. Но ты первый, понял?
– Ага, – только и молвил в ответ.
Чужаки сбились в группу и стали перешептываться. Тимофей вдруг вздрогнул, и он понял отчего. Один из них, – тот, у которого были волосы как у пуделя, выставил руку вверх, а его указательный палец показывал на чердак. Сердце замерло, и он заметил, как сжались кулаки старшего брата.
Лестницу искать не было необходимости; она лежала в телеге. Подхватив ее, чужаки приставили ее к стене, и самый молодой, «буденовец» шустро взобрался вверх, открыл дверцу ведущею под крышу, а затем что-то крикнул бородачу, который держал его ружье. Оружие перешло к нему, и он вскоре вскрылся внутри чердака.
Отец, дернулся на месте, но был перехвачен матерью, прижимая его к себе, боясь отпустить от себя и дочери.
Под крышей красноармеец пробыл недолго – минуты две – три, а затем высунулась его голова, но почему-то уже без шлема. Его лицо сияло и ликовало, будто он получил долгожданную награду. Молодой что-то крикнул своим товарищам и те уставились на отца, а мужик, что был в обтягивающей рубахе, в свою очередь, стал довольно потирать руки.
– Гады, – прошипел Тимофей и провел ладонью по лицу, взрослый жест, перенятый у бати.
Младший брат понял, что случилось непоправимое, и теперь над его семьей нависла угроза, исходящая от ворвавшихся к ним всей этой своры наглых чужаков. Батя все-таки выступил вперед и стал что-то говорить, но судя по выражению лиц незнакомцев, его слова лишь еще больше вызывали в них негативные эмоции. Первым не выдержал бородач. Он занес свой кулак и что есть силы ударил по лицу отца.
Закричала мать, а затем громко заплакала Мария, держась своими маленькими ручонками за подол
