Кендрик Совьер в невменяемом состоянии, да ещё и девицу на территорию Академии притащил. А сейчас собрался её вывести незаметно, – и ухмылочка такая пакостная, что я аж опешила от такой наглой лжи. Ну ладно я говорила, что парень не пил, а она-то куда? Врага нажить решила?
– Что? Адепт Совьер, это правда? – спросил серенький.
– Ну что вы, ректор. Это всё наглая, повторяю, наглая ложь, – и взгляд такой невинный.
– Но, что же это получается? Девушку леди Лионидос, поймала? Поймала, – глядя на меня, сказал старичок.
– Ей-ей, я ведь уже сказала, что сама пришла. То есть в академию поступать пришла, а не затем, зачем представила все леди Лионидос, – а сама стою и думаю, как отомстить этой кикиморе.
– Да? – скрестив на груди руки, она уставилась на меня ехидным взглядом. – И как же ты на территорию академии попала, позволь спросить?
– Позволяю. Спрашивайте, – а саму уже злость пробирать начинает.
– Что? – опешила она.
– Спрашивайте, говорю, – гораздо громче сказала, глядя ей в глаза. Она что, глуховата, что ли?
– Да…как ты…– а из ушей чуть пар не повалил.
– Так, стоп. Леди Лионидос, успокойтесь, пожалуйста, – проговорил ректор. – Сейчас мы со всем разберёмся, – и перевёл свой взгляд на меня. Пристально так посмотрел, будто дырку просверлить пытается. – Для начала, как вас зовут, юная леди?
– Меня зовут Виола Ташерская, – ответила ему, заложив руки за спину.
– И что вы, Виола Ташерская, здесь делаете? – прозвучал его следующий вопрос.
– Поступить в академию хочу, – вот ей-богу, что за детский сад? Который раз повторяю, а они всё запомнить не могут. Хотя, если ректор с первого раза не запомнил, можно на старческий маразм списать, а вот с блондинкой, что делать? И вон, даже смотрит на меня недоверчиво. Вот как пить дать, позже ещё раз спросит.
– А как ты на территорию-то попала? Ворота же ещё закрыты? – продолжил допрос старичок.
– Как-как? Открылись они. Сами. И без моей, смею заметить, помощи. Я только до решётки дотронулась, а они сами дальше, – и смотрю на них во все глаза. Нет, не верят. Вон, даже Кендрик нахмурился.
– Но ворота самостоятельно пропускают уже поступивших, а для только поступающих, мы открываем их в десять утра, – и поглядев на часы, что стояли на столе, кивнул. – Да, сейчас только восемь тридцать.
А мне что оставалось делать? Вот и пожала только плечами.
– Вот видите? Это Кендрик её сюда приволок, – я говорила, что она глухотой мается? Так вот, она даже по губам читать не умеет.
– Леди Лионидос, успокойтесь, пожалуйста, – нахмурился ректор. – Выясним. Скажите лучше, что вы говорили про адепта Совьера?
– Так, он же пьян, – обернулась в его сторону фурия, и по мере разглядывания Кендрика, её глаза всё больше и больше увеличивались. Немудрено, он ведь теперь трезвый, как стёклышко
