же подбежал пацаненок лет десяти и стал требовать подачку:
– Дяденька, дай на хлебушек!
Вадим молча вытащил из пакета три пирожка и протянул мальчику. Тот автоматически взял их в руки, посмотрел на Вадима злым, не детским взглядом и бросил пирожки на замызганный пол.
– Я просил «на хлебушек», а не «хлебушек», козел! – прошипел пацан и убежал.
Вадим засмеялся и пошел по коридору. Вереница магазинов и комнатушек со стойкой, которые назвать кафешками не повернется язык. Там торговали спиртным на разлив, сонные барменши, лениво протирали свои обшарпанные стойки и готовились к наплыву рабочего люда. Судя по сивушному запаху, подавали в этих забегаловках, отнюдь не коллекционное бордо. Парень поморщился от вони и пошел к метро.
В кафельном тоннеле краснолицый лейтенант милиции стоял рядом с сидящим на инвалидном кресле подростком, и что-то говорил ему. Вадиму стало интересно, он подошел поближе:
– Кончай мне втирать, бомжатская харя, – лениво растягивая слова, ругался милиционер – что значит «нету», бабки гони!
– Да я только вышел, еще ничего не собрал… – оправдывался попрошайка.
– Так, значит, будем оформлять… – Вадим брезгливо поморщился, он узнал классическую форму развода на деньги, узаконенный грабеж. Ведун посмотрел на пацана, тот не врал, денег, во всяком случае, в том размере, что требовал нечистоплотный страж порядка, у него действительно не было. Твердым шагом он подошел к ним. Милиционер напрягся было, но увидев потрепанные джинсы и видавшую виды кожаную куртку, решил, что Вадим не опасен.
– Чего надо? – Тыщенко демонстративно положил пухлую ладонь на дубинку, с похмелья у него болела голова и хорошего настроения этот факт не добавлял.
Вадим пристально посмотрел ему в глаза, страж порядка хотел было отвести взгляд, но не смог. Его парализовало, он даже не мог моргнуть, а глаза этого оборванца тянули вглубь себя, сильнее и сильнее. Тыщенко глухо замычал от боли, странной боли в голове и груди. Как будто все кого он лупил своей любимой дубинкой, сразу отвесили ему оплеуху. Вова ошалело смотрел как под взглядом незнакомого мужчины, злобный Тыщенко съеживается. Милиционер уже не напоминал сытого хищника, маска, которую он носил много лет, убедив всех, включая самого себя, что это настоящее его лицо, сползла, открыв перепуганного и трусливого человека. Рыжие волосы патрульного стремительно седели, скорее всего, он бы умер, не отпусти его Вадим. Но ведун не хотел его убивать, он хотел, чтобы этот конкретный человек уже никого и никогда не смог обижать.
Седой, трясущийся от страха, Тыщенко бежал по переходу, благодаря Бога, в которого не верил до сегодняшнего утра, что остался живой. Прыгнув в первую попавшуюся электричку, он уехал в Люботин, оттуда в Сумы и никогда уже не видел Харьковского вокзала, разве что в кошмарных снах.
Вова смотрел на Вадима как на ангела божьего. Человек сумевший напугать зарвавшегося Тыщенко, казался небожителем. Ведун обернулся
