ответила, да и не смогла бы, наверное, так как всегда теряла дар речи, когда Володя прикасался ко мне. Лишь потянулась вперед, целуя его сама и внутренне замирая от трепета и восторга.
Как в киношных мелодрамах, под моими закрытыми веками вспыхивали звезды, а душа парила где-то высоко-высоко, и вернуть ее в тело мог только этот человек, если вдруг уберет от меня руки и оставит в холоде и одиночестве.
Хороший мой, милый мой…
Я сходила с ума настолько, что даже представить себе не могла, как жила раньше.
Он целовал меня снова и снова, пока не отстранился и не прижал к себе, позволяя уткнуться носом в шею.
Именно в этот момент в наш идеальный мир вторгся чужак.
Сначала обоняния коснулся терпкий запах сигарет, а после прямо возле нас упал бычок и на него наступил здоровенный ботинок. Ботинок, разумеется, был не один, а с парой. Тяжелые такие рокерские боты на шнуровке и на толстенной подошве.
– Привет, голубки, – насмешливый низкий голос ввинтился в нашу идиллию как рэп в разгар классической оперы.
Я вскинулась и ошеломленно уставилась на смутно знакомого блондина. Тот сел вплотную к нам, закинул руки за голову и вытянул длиннющие ноги в тяжелых гриндерсах…
Чтобы присоседиться, этот наглец сдвинул мою сумку на край скамьи, и она, само собой, упала на землю.
– Погода офигенная, – продолжала разглагольствовать эта скотина, не спеша потягиваясь и демонстрируя роскошную мускулатуру под тонкой футболкой, из-под рукавов которой вились змеи татуировок, уходя вниз, к запястьям. Рисунок было не разглядеть, да я и не стремилась!
– Ты что тут забыл? – грубо спросила я, переводя взгляд с выпавших из сумки учебных принадлежностей на пирсингованную рожу наглеца.
Память услужливо подкинула информацию о том, что хам со вчерашнего дня является моим однокурсником, а зовут его Никита Данилов.
Новичок-качок-красавчег. Перевелся с другого универа. Все наши девицы, увидев данного индивида, с ходу выпали сначала в осадок, а потом в блаженный обморок.
Мне же он сразу не понравился.
– Гуляю я, детка, гуляю, – хмыкнул Никита и не торопясь достал из кармана пачку сигарет. Зажал одну зубами, потянул на себя, насмешливо глядя на меня из-под длинноватой челки и, чиркнув зажигалкой, выдохнул дым прямо на Володю, как раз выглянувшего из-за моего плеча.
А мой парень аллергик! Он сразу закашлялся и замахал рукой, разгоняя сизые клубы.
– Ну-ка вали отсюда! – грубо велела я, торопливо доставая платок и вручая любимому. Тот в него сразу уткнулся и часто-часто задышал, вызывая у меня острый приступ жалости и не менее острый – гнева по отношению к новенькому.
А тот продолжал нарываться!
– Валить? Нет уж, красавица. Я смотрю, у вас тут тепло, практически жарко. А мне так холодно и одиноко! Никс, тебя ведь так зовут? Отсыпь обнимашек и мне, а?
У меня отвисла челюсть. Самым натуральным образом.
У Володи от такого хамства тоже дар речи отнялся, потому что он сидел и сверлил новичка злым взглядом, стискивая одну руку на моей талии, а другую на платке.
Никита же насмешливо прищурил серые глаза и коснулся уголка рта языком, в котором сверкнул металлический шарик. Господи, везде металл, капец просто. Бровь проколота, ухо одно, еще и, прости господи, язык. Отвратительно!
– Слушай, ты… – Я вскочила с колен парня и уперла руки в боки, но продолжить высказываться не успела: моего запястья коснулась теплая, сухая ладонь Вовы.
– Вероничка, не надо. Пойдем.
– Вероничка? – вдруг открыто расхохотался блондинистый козел, запрокидывая голову и показывая, что шея у него с одной стороны тоже татуированная! – Прелесть какая. Ве-ро-нич-ка-а. Тебе правда такое обращение нравится, Никс?
Я всегда была довольно вспыльчивой. Очень-очень вспыльчивой, если совсем уж откровенно. Но за такие рекордные сроки я осатанела впервые!
Не знаю, что было бы, если бы не Вова!
Наверное, я бы кинулась на урода и расцарапала его мерзкие глазенки, которые нагло пялились на нас в ожидании эффекта на озвученные гадости.
Но Вова задвинул меня себе за спину и спокойно сказал:
– Ваша грубость и мерзкие инсинуации не имеют под собой никакой почвы и совершенно нас не задевают. Потому мы удалимся. Вероника, собери свои вещи и пойдем, у нас есть дела.
Я с восхищением посмотрела на любимого. Какой же он все-таки мудрый! Да, не стоит опускаться до уровня всяких…
Быстро собрав выпавшее обратно в сумку, я выпрямилась, и тут эта Пакость снова открыл рот:
