защитой, – с холодом в голосе отозвался Алек.
– Оставь его, Раш. Видишь, у него снова хандра, – вмешался Форт.
– А я вот что скажу, – заявил Форт и похлопал Алека по спине. – Все, что нужно нашему дорогому другу, – это женщина погорячее. Пардон, не так. Нужна необузданно похотливая, буйная шлюха. Пусть она час-другой потанцует у него на коленях джигу, и наш приятель забудет некую мисс Карлайл. Я серьезно, – запротестовал он в ответ на одобрительный хохот спутников.
– Отличный совет! Вперед, мой мальчик! Завтра будешь снова весел и здоров.
– Выше нос! – воскликнул Дрэкс. – Отличное лекарство! Только оно лечит у мужчины все хвори.
– Думаешь, я его не пробовал? – отозвался Алек.
– Когда это? – вмешался Раш.
Алек тяжко вздохнул и отвел глаза.
– Колись, дружище! Ты с самой ее свадьбы ведешь себя как монах, а это, мягко выражаясь, на тебя не похоже.
Дрэкс подался вперед.
– Объясни, в чем дело, старик. Мы же друзья. Разбитое сердце?
– Вовсе нет. Она счастлива. Я счастлив за нее. Конец истории.
– Что-нибудь подцепил? Влип в историю?
– Да нет же, Господи! Ничего подобного, Дрэкс! – Алек нахмурился и повернулся на сиденье.
– Ему ведь не восемнадцать, – хлопая карими глазами, заступился за Алека вечно лояльный Форт. – У нас всех теперь хватает ума не лезть в битву без доспехов.
– Это точно, – пробормотал Алек.
– Тогда что? – Дрэкс недоуменно смотрел на приятеля голубыми, прозрачными, как лед, глазами.
Алек ответил упрямым взглядом, но не произнес ни слова. Во всех проделках он всегда был предводителем. Так где же теперь найти слова, чтобы объяснить друзьям, что эта вечная охота за наслаждениями стала казаться ему вдруг невыносимо… бесцельной?
Однако жаловаться на хандру бессмысленно. Весь Лондон завидует Алеку и его друзьям, их блестящему образу жизни на самой вершине светского общества. За ними гоняются женщины, им подражают мужчины. Безусловно, эта болезненная жажда чего-то большего неуместна. Несмотря на потери за карточным столом, Алек сознавал, что и так получил от жизни больше, чем может пожелать любой разумный человек.
А с другой стороны, когда это он был разумным человеком?
Друзья ждали объяснений, но Алек только отмахнулся, не желая обсуждать с ними охватившее его разочарование.
Если не говорить о нем вслух, может быть, это непонятное чувство развеется само собой?
Наконец после недолгого молчания, изогнув губы в кривой улыбке, он произнес:
– Похоже, мне просто нужно поскорее загнать в док своего молодца.
– Вот и умница! Послушный малыш! Так-то лучше!
– На-ка, выпей. – Дрэкс, владелец экипажа, открыл поставец атласного дерева, выбрал бутылку в слабом свете горящих в карете ламп и налил Алеку хрустальный бокал драгоценного французского коньяка.
Алек
