только стоял, – плутовски улыбался новобранец, словно не замечая его закипания. – И пел, и танцевал.
– Где? Когда?
– Давно дело было, еще в детстве. У князя Готти я играл, в домашнем театре.
– Что за князь? Почему не знаю?
Непринужденность «мальчишки» хотя и раздражала Муница, но разозлиться всерьез у старика почему-то не получалось. Тот скалил зубы так дружелюбно, что хотелось улыбнуться в ответ, и непривычное желание это отзывалось в заскорузлой душе Дракона столь же непривычным смятением.
– Его сиятельство Готти – кугейский князь, – объяснил новобранец. – Я родом из Кугеи. И вырос при его дворе.
Иза Стрела снова встрепенулась:
– Южанин! Тогда понятно, почему такой смуглый…
– Хоть синекожий! – зашипела Кобра. – И с копытами! Уймись ты наконец, вертихвостка!..
«Вертихвостка» не унялась. Уставилась на новобранца во все глаза.
– Вырос при княжеском дворе, – пробормотала она себе под нос. – Стройный. И манеры… Есть в нем что-то такое… аристократическое. Уж не…?
Та же мысль пришла, похоже, в голову и Дракону.
– Может, скажешь еще, что настоящая твоя фамилия Готти? – язвительно спросил он.
– Вы это сказали, не я. – Новобранец шутливо, передразнивая изысканную придворную манеру, раскланялся.
Среди актеров раздались приглушенные смешки. «Мальчишка» оказался грациозен и гибок, как профессиональный танцор. При этом каждому жесту умел придать что-то неуловимо потешное.
Дракон гневно выпучил было на него глаза. Потом насупился.
– Ладно, – проворчал. – Языком ты молоть горазд, конечно, ничего не скажешь. Но поглядим, каков на деле будешь… сиятельство. Эй, все на сцену! Репетируем!
После репетиции прозвище новобранца стало его официальным актерским псевдонимом.
Лучше не придумаешь – постановил, оценив вертлявость и расторопность «мальчишки», старый Дракон. И в афише спектакля «Излишнее усердие» исполнителем роли Проныры был без долгих размышлений означен Готти Волчок. Которого остальные актеры, да и сам Папаша Муниц, как-то незаметно для себя начали именовать попросту Князем…
Репетиция удалась, а вечернее представление прошло и вовсе на ура.
Князь-Волчок не соврал – он действительно знал пьесу почти наизусть. При этом тяжеловесные и напыщенные авторские реплики без запинки заменял разговорными, выдавая, например: «Шли бы вы домой, господин, и не путались у меня, несчастного под ногами. Для вас же стараюсь!» вместо: «Заклинаю вас всем святым, мой добрый господин, отправляйтесь-ка вы лучше домой и не мешайте мне, слуге верному, делать за вас ваши же дела!» Временами, войдя в раж, он и вовсе нес лихую отсебятину и изловчился даже ввернуть к месту парочку анекдотов, автором не предусмотренных, зато у публики вызвавших безудержный смех. Стоило ему появиться на сцене, как в зале тут же воцарялось оживление.
К концу второго акта Дракон,
