Не бывать наследника в Дрриэррре… Никогда не вернёшься в этот миррр… – и почему-то адрес нашего сочинского партнёра.
Я схожу с ума? Тьфу, он же был на флэшке… в реквизитах договора, на той самой, что проглотил Маркатарр.
Не в состоянии пошевелиться, я сквозь зубы послала колдуна очень ненормативно как раз перед словами «навечно прррроклята». Говорят, русский мат защищает от всяких гадостей. Надеюсь… Мамочки!!! Не помогает… Тело скрутило и выгнуло, словно в агонии, унося дальше и дальше с безумной скоростью по дымному тоннелю. Ай, больно как! И плохо… К самому горлу подступил обед. Из дыма донеслось раскатисто:
– Да пррристанет к тебе печа-а-ать забвения…
И я отключилась.
Усталый, мятый и явно плохо спавший ночь мужчина лет сорока пяти отложил папку и поднёс бренчащую трубку к уху:
– Исаев у телефона.
– Максимыч, нашлась! – заорал в ответ Смолянский. – Аня твоя нашлась!!!
– Где? – хрипло произнес полковник Исаев и тут же добавил, с трудом справляясь с внезапной сухостью в горле: – Живая?…
– Живая, и по ходу целая. Не волнуйся, Максимыч, – сам страшно волнуясь, орал Смолянский из дежурки. – Сидит в участке в Сочи. Немного неадекватная была сначала, сориентироваться не могла. Как оказалась у Олимпийского огня, не помнит. Без документов, без денег. В одной ночной рубашке. Только кольцо золотое с головой дракона на среднем пальце. Но опосля в участке вспомнила и имя, и фамилию! И тебя! Ребята её как раз по базе пропавших пробили, всё совпало! Она!
– Слава Богу! Только не ори так, – выдохнул Исаев, но сердце тут же сжалось.
В ночной рубашке… Сволочи! Кто посмел?!
Полковник глянул на фото дочери в рамке на столе. Маленькая ещё тут, смеётся с шариками в парке. Не уберёг… Как и Нину, маму её. В горле встал ком.
– А разве я ору? – продолжал орать Смолянский.
– Да. В ушах звенит. Вылетаю туда.
– Денег надо?
– Нет. Есть. – И добавил тихо, не узнавая собственный голос: – Спасибо, Глеб.
Исаев положил трубку на серый аппарат и за секунду выглушил полную бутылку Ессентуков. Аня… в ночной рубашке… Что они делали с ней гады целых полтора месяца?! С его малышкой?… Подумать было страшно. На работе уже чего только не навидался, но чтобы с его Нюткой кто-то?!
Полковник Исаев стиснул зубы и встал со стула так резко, что тот откатился к окну. Надел на ходу пиджак, и заводя дряхлую Тойоту, подумал: «Урою, падлы! Каждого лично выкопаю, кто хоть пальцем Нютку тронул. И мозги вышибу! А потом пусть сидят. Хоть в кутузке, хоть в дурке. Главное, пожизненно».
Подъезжая к Внуково, Исаев опомнился, набрал Смолянского.
– Глеб, контакты сочинского отделения скинь.
– Уже, шеф.
– Спасибо.
Сердце полковника Исаева стучало, как сумасшедшее, пока он копировал номер из смски – вдруг всё-таки не Аня? Он, Исаев, в чудеса не
