* *Подождав, пока пара, достойная светской хроники, скроется за высокой перегородкой, я поднялась в VIP ложу. Здесь тоже царило шампанское и оживление, но не все плясали. И хорошо – некоторым чересчур серьезным, явно криминальным лицам биться в танце, на мой взгляд, не пристало.
Ника сидела, вжавшись в диван, в самом углу балкона. В пальцах застыл бокал с недопитым мартини. На столе полупустая бутылка, орешки, остатки фруктов на блюде, скомканные салфетки и второй бокал.
– Ник! Что случилось? – подскочила к ней я.
Подруга встрепенулась, будто дремала, и захлопала длинными ресницами.
– Что?! Ой, хорошо, что это ты, – выдохнула она перегаром. – Варечка, у тебя деньги есть?
Я криво улыбнулась.
– Есть. Но целевые, на квартиру.
Вероника отхлебнула из бокала, взглянула на меня виновато замутненными хмелем глазами и, молча принялась наматывать на кончик носа пшеничную прядь. Выглядело это смешно, но она всегда так делала, когда попадала в затруднение.
Я села рядом. Убрала ее руку.
– Выкладывай, в чем дело.
– Какой-то гад слямзил мою сумку!
– Как?!
– Так. Сначала тот придурок Егор приставать начал, я его отшила и на помощь позвала. Вышибала его пнул, а гаденыш крикнул, что у входа будет ждать. Вот. Ну, я тебе и позвонила. Потом познакомилась с парнем, вроде ничего такой, здоровый. Думала, поможет с тем гадом справиться. Ты же не Терминатор…
– Да уж.
– Поднялись сюда, заказали выпивку, закусить немного. Потом я чего-то замешкалась, а он вышел вроде на минуту. И уже почти час нету. И сумки моей нет, и мобильного, и карточек. Вряд ли он вернется…
– Да ведь я ехала сюда от силы час! Когда ты успела?!
– Ну вот, – Ника развела руками и ткнула наманикюренным пальцем в кожаный футляр со счетом, – теперь хоть натурой расплачивайся.
– Не говори глупостей, сколько там? – Я извлекла чек и ахнула. – Это же все, что у меня есть, даже на такси не останется.
– Это дорогой клуб, – вздохнула Ника.
– Заметно.
Не скрывая недовольства, я полезла за кошельком и снова недобро помянула олигарха, которому эти деньги потратить, как ребенку на копеечное мороженое… Так, глядишь, стану революционеркой – все отнять и раздать. Со скрипящим сердцем я выложила купюры, оставив в отделении одну сотню – на хлеб. Ника тотчас повеселела, обняла меня и чмокнула в щеку:
– Ты же моя котя! Я отдам всё, не бойся! Аванс в понедельник.
– Ладно, доживем до понедельника, – пробурчала я. – Пойдем.
Ника радостно потрясла в воздухе недопитой бутылкой мартини.
– Варюнчик-котюнчик, раз все оплачено, не пропадать же добру?! Давай отметим самый дурацкий в мире праздник шляп!
– Настроения нет. Поедем лучше домой, точнее пойдем, –
