и длинном плаще, сжимая в лапе костяную трость с золотым набалдашником, вышел старый барсук. Годы давно посеребрили его мохнатую шубку. Голова была полна воспоминаний о прожитых днях. Он – хранитель традиций, вызывающий почет и уважение среди многочисленных жителей леса.
– Сегодня, – торжественно произнес он, – наступает Рождество!
Гомон голосов не стихал – соседи делились с соседями новостями, детский сад кувыркался в мягком снеге, птицы посвистывали в такт мелодии. Всеобщая радость не смолкала над поляной. Тогда барсук поднял лапы с тростью вверх и трижды обернулся вокруг себя. Только после этого воцарилась тишина. Замерев, сотни глаз – маленьких и больших, наконец, устремили свои взгляды на него.
– Кхм, кхм… – он откашлялся и еще более торжественно повторил, чеканя каждое слово. – Сегодня! Наступает! Рождество! Слушайте, звери!.. – Дробь литавр и протяжные звуки валторн провозгласили начало его длинной речи.
Он был стар и умен этот барсук. Его слова летели над поляной, и, кажется, почти замерзали в морозном воздухе, звенели и переливались в лунном свете. Он говорил об уходящем годе, о его печалях и радостях, о счастье и грусти,
вспоминая истории забавные и не очень, о ежедневных делах насущных и об исполняющихся мечтах. Иногда он замолкал, обдумывая слова, чтобы подобрать самые верные и самые точные. Он говорил убедительно и проникновенно, так, чтобы все его услышали. Ведь сегодняшняя ночь – главная ночь, когда важно все – все сделанное и сказанное. Все то, что было в уходящем и что будет в наступающем году, все то, что будет загадано и исполнится.
– Итак, – закончил он, – да будет славным это Рождество! – И тяжело опустил трость в снег. Рой снежинок, взлетевшим из-под нее веселым фонтаном, как будто того и ждал. Тут же ветер подхватил их, закружил в мерцающих огнях над поляной, раскрасив во все цвета радуги, и вновь опустил на землю. Зачарованное молчание, сковывавшее поляну, вдруг было нарушено словно по мановению волшебной палочки. Гомон голосов нарастал с каждой секундой.
– Счастливого Рождества! Счастливого Рождества! – неслось со всех сторон.
– И вам счастливого Рождества! – следовало в ответ.
– Рождество! Рождество! Рождество! – стройный хор голосов поднялся сначала над праздничной поляной, потом над лесом, пока полностью не растаял в ночной синеве.
Скоро в центре поляны уже горел огромный костер, потрескивая еловыми ветками. Раздули меха и загудели волынки, задали такт литавры, запели и пустились в пляс звери. Медведи в танце неуклюже переваливались с лапы на лапу, лисы кружились, метя́ снег огненно-рыжими хвостами, олени скрестили рога, а семейство кабанов лихо отплясывало экосез. Следы множества маленьких и больших лап узором переплетались на снегу. Языки пламени костра тоже подергивались в такт музыке, запуская к вершинам деревьев маленькие огоньки, которые таяли в ночной мгле, быстро остывая. Хоровод шел за хороводом, подпрыгивала и резвилась малышня.
