в первой комнате почти та же, что и у Орлова. Здесь сидит довольно пожилая женщина и что-то печатает. Мы заходим в следующую комнату. На ходу незнакомец говорит женщине: «Если кто-нибудь придет, то я занят». Незнакомец, продолжая все еще улыбаться, указывает мне на стул, сам садится после меня в кресло, – менее потертое, чем у Орлова. На столе два телефона (внутренний и внешний), свидетельствующие о ранге более высоком, чем у Орлова. Незнакомец представляется:
– Вы меня, конечно, не знаете – я ответственный инструктор ЦК и моя фамилия Товмосян. Но о вас я слышал от ответственного инструктора ЦК т. Кариба. Вы его знаете, недавно он инструктировал Северный Кавказ и Дагестан. Он о вас самого лучшего мнения и пророчит вам большие успехи. Я знал, что вас сегодня вызвали в ЦК к Орлову по каким-то вашим институтским делам. Я попросил Орлова после окончания беседы познакомить меня с вами, но, оказывается, вы с ним поссорились. В чем дело, что случилось?
Я не хотел возвращаться к теме об Орлове, но Товмосян был весьма настойчив и любопытен. Тогда я рассказал суть дела.
– Вы по форме совершенно правы – он вас лично оскорбил, знай он наши «кинжальные обычаи» Кавказа, этого бы не случилось, но вы не правы по существу. Вы чересчур погорячились и тем ухудшили свое положение. Если это дело дойдет до ЦКК, то будет плохо не ему, а вам. В Москве, разумеется, знают, что мы – народ горячий, но нашей горячностью мы должны пользоваться против врагов партии, а не против друзей.
– Если в партии вообще есть враг, то этот враг – Орлов, – заметил я тут же.
– Ошибаетесь, он не дипломат и даже не теоретик, но предан партии всеми фибрами души.
– Он был «всеми фибрами души» предан и белой контрразведке, – отвечаю я.
– Откуда вы это знаете?
– Видел документы…
– Да, это старая история. Она не раз была предметом расследования ЦКК. Ничего порочащего на него не нашли. Ведь, в конце концов, сейчас важно не то, что кто-то когда-то кем-то был, важно другое – кто кем является сегодня. У нас в партии немало членов с дореволюционным стажем, но какой от них толк, если они смотрят назад, а не вперед. Если хотите, такие старые члены партии сегодня даже вредны для нашего дела.
Товмосян при этих словах пристально посмотрел мне в глаза. И в этих глазах он несомненно читал величайшее удивление. В самом деле, только впервые от Товмосяна я слышал столь грубое и циничное определение: «старые члены партии сегодня вредны». Я решительно не мог понять этого, еще меньше понимал я, почему и к чему Товмосян все это говорит мне, неужели только для этого заявления он вернул меня назад.
Товмосян выжидающе замолчал. Мне было не о чем говорить, да и бесполезно возражать. Убедившись, что я не имею или не хочу что-нибудь сказать, он перешел, видимо, к основному пункту.
– Вы знаете, как правые лидеры смотрят на национальный вопрос? – спросил он.
– О правых лидерах я слышу впервые из ваших уст, – притворился я наивным.
– Я
