залетевшая от такого же не облагороженного интеллектом «правильного пацана». Они бросили его на порог местной больницы. Не положили, а именно бросили из проезжающей мимо машины. Боялись, что увидят или еще чего-нибудь в этом роде. Так что не стоит удивляться, что буквально с рождения он оказался прикован к постели, будучи способным пошевелить лишь правой рукой.
Наверное, с переломанным позвоночником, черепно-мозговой травмой он не должен был долго прожить. Но вот только он решил иначе. Решил, что будет жить.
Его определили в специальный детский дом. Там он существовал до двенадцати лет. Вечно один, в маленькой каморке. Иногда к нему заглядывали другие обитатели детдома.
Они считали, что умеют отлично шутить над ним. Над тем, как он не мог говорить и только забавно дергал рукой, когда они играли с ним в свои игры. Надо ли уточнять, что он никогда не выигрывал.
Кроме них пару раз в день заходила работница. Она мыла его, чистила и меняла белье. Часто ругалась. Сетовала на жизнь и на то, что ей выпало ухаживать за овощем. Порой, когда у нее было совсем плохое настроение, она его била.
Но он все равно собирался выжить.
Назло всем.
В двенадцать ему впервые ненадолго улыбнулась удача. В детдом приехала делегация, в составе которой был и известный магнат. Он тут же решил использовать «овощ» в своих целях. Определил в отличную клинику, в палату по размером большую, нежели многие квартиры. Примерно раз в месяц приходил с прессой, дарил подарки и, вероятно, очень успешно уходил от налогов.
Так изменилась жизнь мальчика.
Его вкусно кормили, с ним общались улыбчивые психологи, частенько заходили другие пациенты. Кто-то смертельно больной, другие – недавно кого-то потерявшие. Он, не будучи способным говорить, хорошо умел слушать.
Но, тем не менее, единственным его другом оставалась музыка. Он слушал ее все время. Когда ел, когда читал, даже когда кто-нибудь выговаривался ему в очередной раз.
В шестнадцать ему поставили отличный ноутбук со специальным софтом. Теперь он мог общаться. Он печатал, ноутбук говорил. Посетителей сразу убавилось. Остались лишь усталые, но улыбчивые санитары.
Тогда он начал писать. Нет, не книги или картины, а музыку. Надо ли говорить, что магнат приложил все усилия, чтобы парализованный музыкант под его опекой стал медиазвездой?
К восемнадцати его музыку ежедневно скачивали сотни тысяч людей. Деньги ему были не нужны, и ими с радостью распоряжался магнат. Говорил, что на благотворительность. Но вряд ли.
Все изменилось в тот день. Он лежал в постели, впрочем – не чувствовал этого. Правой рукой он повернул собственную голову к окну. Там, у подножия холма, вдалеке сверкали огни города.
– Не спишь? – прозвучало совсем рядом.
Он повернул голову обратно. От этого новых посетителей всегда передергивало, впрочем, не этого мужчину. Лет сорока, может, больше, с волевым подбородком и ясным, светлым взглядом.
– Вы кто? – спросил механический голос. – Кто вас сюда впустил?
Он терпеть
