это ты с «той» стороны. А потом опять разгоняешься и забываешь об увиденном. Так и сейчас, все эмоциональные потрясения последних дней отдалились и перестали беспокоить меня. Я был само спокойствие.
Через полчаса после достойного, как всегда в Юнайтед, ланча, а это был уже четвертый прием пищи на борту, я решил немного освежиться. Достал бессменную дорожную сумку, просунул руку, нащупывая обновленный косметикой и мылом в Мариотте несессер. Через секунду я вскочил со своего удобного кресла и вывалил в него почти все нутро сумки. Несессера не было. Я вспомнил, как положил в него второй конверт от Джессики, который так и не открыл. Со злостью я кидал вещи обратно в сумку, сопровождая каждое движение очень ненормативной лексикой. Сидящий рядом мюнхенец вжался в свое кресло и смотрел оттуда круглыми глазами. Выражение на его родном – «Шайзе» – было самым приличным. Уверив себя, что положил несессер в новый рюкзак и сдал в багаж, я распечатал казенную упаковку с мини-пастой, мини-щеткой, мини-мылом и белыми глупыми тапочками. Особенно раздражали тапки, которые сразу отправились в мусорный бак.
Ощутив, что я потерял что-то очень важное, я сел обратно и стал тупо смотреть в экран перед глазами. Там шла самая интересная передача на борту самолета: трансляция полета через GPS передатчик. Я так упорно вглядывался в карту и линии на ней, что через некоторое время изображение стало мутнеть и расплываться, четкость картинки стала исчезать, и мне показалось, что именно так наступает сон, в который я сейчас погружусь. Вместо этого на экране, заменяя расплывчатое изображение, стали появляться символы. Сначала, как капли чернил на воде, они были невнятны, потом стали набирать резкость. Букв и цифр было много. Точнее, их кусочков. Они появлялись целыми, а потом их будто разрывало на части. Разными размерами и разными шрифтами, похоже, что из разных алфавитов. Некоторые крутились вокруг своей оси, другие перемещались в броуновском движении по экрану. Но через пару минут они замерли, создав сложный невнятный рисунок. Я смотрел, как завороженный, на очередное проявление собственного сна. Или я не заснул?
Я внимательно рассматривал странный орнамент на экране. И не мог понять, что это. Даже посмотрел в экран соседа, там было то же самое. И он так же внимательно пялился в него, как и я в свой.
– Что смотрите? – поинтересовался я у него.
– Это мой любимый фильм с Рутгером Хауэром, – был ответ.
Я посмотрел снова на его экран, там молодой голубоглазый Хауэр сносил голову мечом очередному врагу. Потом посмотрел на свой. Он был выключен. Картинки не было. Черный экран ничего не показывал.
– Вы что, не смотрели «Кровь и плоть»? – спросил мой сосед.
– Нет, я больше по комедиям, – чтобы не провоцировать знакомство и сжав подлокотники кресла, ответил я.
Я снова поглядел на немца, он полностью погрузился в просмотр, а я достал маленький блокнот из кармана на левой стороне
