космоса, полный мужчина средних лет с залысиной на голове, облокотился, подался немного вперёд и спросил на удивление немного скрипучим тенором:
– Вильгельм, скажите, пожалуйста, участвовали вы хоть раз за всю свою трудовую деятельность в финансовых махинациях?
На лице кандидата снова не отразилось никаких эмоций.
– Нет, никогда не участвовал в подобном, – звучит безэмоциональный ответ и отдаётся эхом от стен.
Снова ответ такой же быстрый, краткий и предельно чёткий, как и предыдущий. Взгляды всех присутствующих, за исключением Вильгельма, устремляются на проекцию…
«…Здание суда было постройкой рубежа веков, но в нём отсутствовала пышность и мрачность, присущая зданиям той эпохи. Здесь было достаточно светло – череда больших окон свободно пропускала сюда свет, хотя стёкла были матовые, пуленепробиваемые и очень прочные. Увидеть то, что происходит в зале суда, снаружи не представлялось возможным. Слева, перед окнами, сидели прокуроры. Cам суд – пять судей в чёрных мантиях и десять судебных заседателей – восседал во главе зала. Справа находилась скамья подсудимых, огороженная прутьями стальной решётки, и места для адвокатов.
Я часто пролетал мимо этого здания по пути на работу. Иногда у меня возникало желание посмотреть, что же там внутри, увидеть воочию, как же проходят процессы над известнейшими преступниками… Необходимости в этом никогда не было, и я, виртуозно управляя своим глайдером, продолжал лавировать в транспортном потоке, вскоре забывая о мимолётном желании. Но не в этот день…
– Сегодня, 8 июня 2098 года, слушается дело сотрудников финансового холдинга «Новая эра» о мошенничестве, совершённом организованной группой лиц, в особо крупном размере…
Монотонный голос судьи продолжал бубнить речь с электронного папируса, но он долетал до меня как-то приглушённо, будто через вату. Я был словно под наркозом… В зале стояла предельная тишина. Весь мой мир сейчас был ограничен этим небольшим пространством с правой стороны зала. Полностью опустошённый, я смотрел сквозь прутья решётки… Буквально в нескольких метрах от меня стояла она. Сейчас она выглядела вовсе не такой самоуверенной и гордой, какой я привык видеть её всегда – скорее, напоминала маленького, беззащитного, никому не нужного птенца. Глаза её были красные и опухшие от слёз. Она до сих пор подрагивала в немых судорогах, пытаясь сдерживать рыдания. Весь её наряд (если можно так назвать чёрные блузку, юбку, чулки и туфли) выражал скорбь. Создавалось ощущение, будто она пришла не на судебный процесс, а на похороны.
События последней недели с трудом укладывались в голове… Я всё ещё не мог поверить, что всё закончено, что мой такой идеальный и, казалось бы, без огрехов план с крахом провалился… Буквально в конце недели всё бы закончилось, я должен был покинуть страну навсегда. Но вместо этого я здесь, и ещё надолго останусь в Панамерике…»
«Правда».
Да!
