и вновь закуталась в непродуваемую ткань чуть ли ни по самую макушку – только глаза и взъерошенные волосы торчали. Стреляя взглядом по сторонам, девушка выцепила из стены обглоданных лосями кустов старика, приосанилась и крикнула:
– Он хоть не со вшами?
Колдовавший над ворохом из мелких веток, сухой древесной коры и еловых шишек старик поднял голову и нехотя ответил:
– Без них никак! С ними теплее.
Арлина недовольно засопела носом, но из-под плаща вылезти не решилась.
– А ты, я погляжу, уже и не против, – хихикнул старик, склонившись над муравейником из даров леса. Пара щелчков огнивом, и в небо взвились непослушные змейки-искры, и вот уже затрещал, забеспокоился ярко-оранжевый костёр.
Арлина повела носом. Запах трескучих веток вперемешку с тлеющей травой дразнил и намекал о скором обеде, коего у девушки не было с позавчерашнего дня. Разглядеть, с чем там ещё копошится старик, было трудно. Арлина приподнялась и вытянула шею. Но даже так распознать, чем полны морщинистые руки, было невозможно. Куча нечто серого, на первый взгляд бесформенного, в таких же серых от грязи руках. Земля?
– Сероножки, – словно услышав мысли Арлины, ответил старик. – Эти грибы только на западных болотах растут. Хороши! Съешь один – и курицы не надо.
– А воды нет? – пискнула Арлина, облизывая сухие губы.
Старик отложил в сторону грибы, вытащил из бездонного кармана лохмотьев курительную трубку, выдул из неё всевозможные крошки и дохлых комаров, и набил всем, что попалось под руку.
– Чем я тебе воду наберу? – проворчал он, поднося лучину с огнём к трубке. – Миску ты мою каблуком расколотила, второй у меня не водится. Родник там, – старик махнул в сторону. – Ладонями-то черпать поди умеешь?
Арлина кивнула и поднялась.
– Эй, погодь-ка, – окликнул девушку старик, пыхтя и раскуривая трубку, – плащ оставь. Потеряешь ненароком.
Без плаща тело сразу начало индеветь, но дым, идущий от костра, грел душу. Лелея мысль о том, что до родника рукой подать, а глоток воды сделать проще, чем муху прихлопнуть, Арлина сломя голову бросилась в лесную чащу.
Бьющий хрусталем из-под земли ключ и правда был совсем рядом. Вода журчала и бурлила, неугомонными каплями оседала на башмаках и одежде и струилась сквозь пальцы. Прохладная, она побежала тоненькими струйками по лицу девушки, стоило той только зачерпнуть пригоршню и плеснуть себе на лоб, и смыла ночное беспокойство.
Назад Арлина возвращалась уже приободрённая и в предвкушении печёных грибов, запах которых вмиг распространился чуть ли не на половину леса. Сероножки никогда не слыли деликатесом – ими обычно кормили свиней, а потом, когда коптили мясо, то запах от окорока шёл столь же богатый на лесные оттенки, как и запах самих сероножек.
То ли дело гриб-бочка! Вони нет, хоть целую кадку засоли,
