сильно, что жизни без него на чаю. Он умирает на моих глазах, а я ничего не могу сделать, никак не могу помочь ему. И от этого мне больно и горько, и сердце разрывается на части…
– Вы видите, как умирает принц Мартан? – изумилась портниха.
– Лица не разобрать, но, конечно же, это Мартан! Кого ещё я могу так любить?
– И сон заканчивается смертью?
– Да, и я сразу просыпаюсь вся в холодном поту.
– Ни разу ничего подобного не снилось.
– И я совсем не знаю, что мне делать и куда бежать. Рассказать отцу и Мартану – засмеют. Со служанками – так те только вздыхать умеют, а дельного совета от них не услышишь. Все талдычат одно, словно сговорились: волнение, волнение и ещё раз волнение.
– Да и я так думаю, – вставила мадам Шеврон и вдруг резко вскинула голову. – Ну что там опять?
Швея выплюнула иголки на ладонь, недовольно поджала губы, подошла к окну и высунулась на улицу. Грозя кулаком, она гневно закричала:
– Я вот покажу тебе, негодник, как ленты с моей вывески соскребать! А ну, брысь!
Конопатый мальчуган в серой рубашонке и пыльных штанах рванул подальше от дверей салона. За ним змеёй волочилась содранная шёлковая лента лилового цвета стоимостью этак пол медяка.
Боясь, что резвая и выносливая мадам Шеврон догонит и даст тумаков, мальчишка бежал, не разбирая дороги, и при первой же возможности врезался в долговязого циркача на ходулях. Выбив деревянные палки из-под ног ловкача, мальчишка головой ушибся об одну из них. Вторая же отлетела в сторону и со всей силы зарядила в карету, в аккурат в то самое место на дверце, где только вчера закончили выводить инициалы Арлины де Врисс. Не выдержав удара, жирный слой позолоты дал трещину и начал осыпаться. Попрошайки, воодушевленные золотым дождём, ринулись, ругаясь и толкаясь, к карете набивать карманы драгоценной крошкой. Началась давка.
– Немедленно прекратите! – завизжала Арлина, стоило ей увидеть, что творится вокруг кареты.
Забыв про несметное количество булавок, заколотых по всему платью, Арлина бросилась на улицу, в самое сердце одичалой толпы, сметая всё на своём пути. Греющиеся на солнце ленивые жуки, юркие ящерицы, листья и ветки – всё летело в разные стороны из-под башмаков девушки, решительно настроенной, разгневанной и возмущённой.
Наскочив на серый камень, остриём выступивший из развороченной земли, невысокий каблук неуверенно скользнул по гладкой поверхности и… отвалился. Прямо как зуб у шестилетнего племянника Арлины, когда тот сунул в рот затвердевший пряник. Говорили же, сперва стоит в молоке размочить. Так нет, жадность взяла верх. Жёлтый, как прогорклое сливочное масло, зуб выскочил изо рта вместе с пряником и смешался с песком и пожухлой травой. Так и каблук.
Беспорядочно размахивая руками, Арлина несколько раз поймала воздух, но не удержалась и повалилась вперёд, цепляясь за всё, что по той или иной случайности оказалось рядом. Меж пальцев проскочили шероховатые кружева, вырванные вместе с парчовой лентой, гладкие жемчужины,
