старушенция не нуждалась, а лишь сетовала на дефицит тишины и покоя.
– В деревне молодежи почти не осталось, трактора в колхозе заводятся только по большим праздникам, а петухи от куриного гриппа голос окончательно потеряли! Тише чем у нас, в Липовке только в могиле бывает! – говорили Бутиной те, кому она изливала свою печаль
– В могилу мне, пока рано, – скромно отвечала Нина Павловна. – На этом свете еще маленько задержусь и если Колька-бизнесмен под моим окошком свой «мерседес» разворачивать будет, то управу на него найду!
Предприниматель Николай Астахов жил по соседству с Павловной. Пахал в поте лица, чтобы удержать на плаву свою пилораму и, естественно не соблюдал режима дня, установленного соседкой. В райцентр мог выехать в пять утра, а вернуться за полночь. Он ни в коей мере не хотел мешать Бутиной, о чем неоднократно ей заявлял, но пенсионерка была уверена в том, что главной целью Коли была не распилка бревен на доски, а методичное выживание ее с белого света.
Нина Павловна не раз вызывала местного участкового Платова и демонстрировала глубокие колеи у своих ворот. Инспектор, отчаявшись убедить бабку, в том, что плохие дороги являются визитной карточкой Липовки, приносил с собой рулетку, измерял геометрические характеристики ям и ухабов, аккуратно записывал их на чистый лист и обещал Павловне принять меры. После этого бабка на неделю-другую затихала, но вскоре несчастному старлею приходилось опять доставать из ящика с инструментами рулетку-выручалочку.
К своему счастью, участковый не знал, что Бутина имеет на Астахова еще больший зуб. Бабка была уверена в том, что бизнесмен ворует у нее электричество, но об этом не распространялась, поскольку версия находилась в стадии разработки и ограничивалась наблюдением за вращением диска счетчика и верхушкой столба напротив дома. В ближайшем будущем Нина Павловна собиралась доказать, что Колька вертит свою пилораму за счет ее пенсии и потребовать компенсации.
В эту ночь Нину Павловну разбудили не всхлипывания чахоточного двигателя «мерседеса». Но все равно в нарушении ее покоя был виноват проклятый Колька. Точнее его овчарка, отличающаяся злобным нравом и нарочито противным голосом. Долгих десять минут Бутина лежала в постели и с терпением истинного стоика выдерживала мерзкие звуки, издаваемые, на удивление крепким горлом овчарки. Чаша терпения переполнилась, когда собаке надоело лаять, и она решила позабавить спящую деревню своим воем.
Старушка с вздохом поднялась, доковыляла до окна и выглянула на улицу, освещенную мертвенно-бледным светом полной луны. Отсюда не было видно ничего, что могло бы привести в такое неистовство соседскую собаку, поэтому Нина Павловна не знакомая с основополагающими принципами голливудских киноужастиков, набросила на сухонькие плечики вязаную кофту и поперлась во двор.
Первым делом старушка проверила, свободны фарфоровые чашечки столба от несанкционированных подключений, а затем, навострив уши, установила источник ночного беспокойства.
Шум, заставивший псину позабыть о чести и достоинстве доносился из-за забора соседнего дома, где жила бывшая библиотекарша Зоя Петровна Аскаленко. Бутина сурово покачала головой: уж от кого-кого, но от Зои она такого удара не ждала. Какого лешего и с кем ей приспичило разводить диспуты среди ночи?
Зоя Петровна что-то доказывала своему собеседнику и явно нервничала. Поеживаясь от ночного холода, Бутина пробралась поближе к дому Аскаленко и собиралась приложить ухо к забору, но не успела. Короткий, наполненный ужасом возглас Зои Петровны заглушил лай собаки. Затем раздался грохот, опрокинутого жестяного ведра и удар о землю чего-то мягкого.
Нине Павловне захотелось как можно скорее оказаться дома, за запертой дверью. Она была согласна слушать овчарку ночь напролет и даже весь следующий день, однако этот обет не помог. Нанесенный сзади удар был таким точным и сильным, что мог бы свалить и Илью Муромца, не то, что тщедушную старушку. Бутина безропотно рухнула у забора. Перед тем, как потерять сознание, она увидела, бешено прыгающую по небу полную луну и лицо склонившегося над ней человека. Его ярко-желтые глаза пересекала узкие продольные линии зрачков, а красные губы кривила улыбка, обнажавшая загнутые, как рыболовные крючки и такие же острые зубы. Вместо галстука шею чудища обвивала петля, а конец веревки был, заткнут за отворот черной хромовой куртки.
На землю упал кирпич. Отодвинув носком высокого сапога, безвольное тело старушки в сторону, монстр не спеша, вошел в калитку соседского двора…
***
Старший лейтенант милиции Иван Платов проснулся с ощущением того, что наступивший день принесет одни неприятности. И дело было вовсе не в интуитивном их предчувствии. Просто накануне участковый получил от начальства взбучку за чернильное пятно на кармане форменной рубашки.
– У нас что, стиральные порошки в сельмаг не завезли? – начиная издалека, ядовито пророкотал двухметрового роста майор Ляшенко, начальник отдела безопасности
