и Чех.
– Бильбао, ну мы пацанами были – дрались, а сейчас вопросы надо как-то мирно решать.
– Решай, – ответил тот. – О своих условиях я уже тебе сказал.
– Решать не в моей власти. Садись в машину, проедем в одно место, я там тебя познакомлю с кем надо. Вы сумеете договориться.
Бильбао взглянул на Коленьку. Тот покачал головой. Чех перехватил этот взгляд и истолковал его по-своему:
– Если боишься ехать один, пожалуйста: бери с собой пару человек. Вполне возможно, вам тоже найдется работа, войдете в долю…
Бильбао заулыбался. Засмеялись и парни, стоявшие вместе с ним.
– Ты не понял, Чех. Я поначалу подумал, мы будем договариваться о том, чтобы вы сюда носа не совали. А ты о работе, о доле толкуешь. Это не для меня.
– Может, отойдем на пару слов? – Чех хмуро оглядел крепких ребят, прибывших с Бильбао. – Мне кажется, ты просто кое-что не понимаешь.
– Не понимаю – объясни. При всех. Я от них никогда и ничего не скрываю.
– Ладно. – Чех вытащил сигарету, и по ней стало видно, как мелко дрожат его руки. – Когда из-за девок дрались – тут, Бильбао, базара нет. Кто победил, того и баба. А сейчас речь о деньгах идет. Вы лезете в наш карман, и все может закончиться очень даже печально.
– Начнем с того, что в карман лезете вы, – сказал Коленька. – В карман тех, кто за прилавком стоит.
Чех перевел взгляд на него:
– У нас не принято вякать третьему, когда говорят двое. Стой и сопи в две дырочки.
– У вас, значит, плохие порядки, – ответил ему Бильбао. – А теперь слушай меня. Садись со своей кодлой и побыстрее уезжай отсюда, а то у моих руки уже чешутся. И запомни: все, что я сказал, остается в силе. На этот рынок вы дорогу забудете.
– Не я решаю, но слова твои передам кому надо.
Орда нехотя расступилась, пропуская к красному «москвичу» одетых в черное налоговиков. Последним из них шел толстомордый. Прежде чем залезть в салон, он проворчал, ткнув пальцем в Бильбао:
– Не дай бог, встретимся!
– А чего откладывать? – Бильбао сделал пару стремительных шагов и оказался рядом с ним, придерживая дверцу автомобиля. – Пойдем, тут парк рядышком, и есть в нем укромное место. Минут десять нас подождут.
– Да ладно. – Это Чех вступил в разговор. – Сейчас не время…
– А третий не вякает, ты сам говорил.
Толпа одобрительно загудела, приветствуя слова Бильбао.
Толян все же хотел было сесть в машину, но на пути его стоял Бильбао:
– Один на один, без свидетелей. Слабо?
И действительно, через десять минут они вернулись. Понурый толстяк сел в «москвич» и под веселый гул орды рванул с места.
– И как поговорили? – спросил Коленька.
Бильбао пожал плечами.
– Ясно. Гамбургский счет.
– Это что такое? Слышал о нем много
