произошло, засекречено же. Но если верить военным, эти эскадронцы чуть ли не весь мир спасли. И всё под руководством этой Жизель…
– Клонихи?
– Ага. Но правильнее сказать «синтезанихи». Бойцы Эскадрона Клода «содействовали сокрушительному поражению врагов Империи», как теперь имеют право писать на своём штандарте.
– Точно, теперь вспоминаю, – воскликнул Иван Лавинь. – Эскадрон за это наградили званием «почётного императорского». Мне приглашение приходило на презентацию. Но я тогда в Нагорной Монтани был, руководил обучением местных жандармов.
– Зря не пошли. Во время праздника, при скоплении держателей акций случился переворот в управлении пэ-вэ-ка.
– Какая причина переворота?
– Клод получил тяжёлую степень инвалидности. Бывший финансовый директор эскадрона задумал сместить его и сам заделаться команданом. Но Жан-Люка в свою очередь сместила эта синтезаниха, Жизель, обыграв его на его же юридическом поле…
– Жан-Люк? – Воскликнул Иван Лавинь. – Этот ублюдок?
– Знакомы?
– В молодости схлестнулся с ним… Теперь понятно, почему, после смерти отца Клода, именно этот эскадрон перестал делиться разведданными с Жандармерией.
– Жан-Люк больше не работает там. Он вообще исчез неизвестно куда.
– А ты откуда всё это знаешь?
– Мой племянник после военной академии проходил практику в «Эскадроне Клода».
Иван Лавинь втянул последние крошки пудры и захлопнул пудреницу, показывая, что пора закругляться. Костя подскочил, поправил параллельность погон:
– Так что эта тёлка, Жизель, единственный известный синтезан во всей Моску. Может, есть и другие, но я не знаю.
– Назначь с ней встречу на завтра после обеда.
– Официальный допрос?
– Нет, оформляй пока что как консультацию по профессиональным вопросам. Кто знает, вдруг эти синтезаны собираются в клубе, обсуждают жизнь.
Костя взялся за дверную ручку:
– То есть вы, мой капитан, собираетесь принять личное участие в расследовании?
– Придётся, Костян. Придётся.
Выпроводив аджюдана, Иван вернулся к столу. Послал в приёмную сообщение, что до завтра его не будет, и выключил ординатёр.
Достал из недр стола мешочек чёрной пудры побольше предыдущего. Включил «Радио Шансон», снял китель, развязал галстук и бросил на спинку кресла.
Трагедия, приключившаяся с его братом, долго болтались на периферии сознания, ожидая своего часа, чтобы вторгнуться в мысли Ивана. Теперь эта трагедия появилась в сопровождении угрозы разоблачения, что окончательно выбило шеф-капитана Жандармерии из привычного хода жизни.
Иван Лавинь втянул пудру, выдохнул и пробормотал:
– Неужели… неужели мне стыдно за тот случай?
Расстроенное, изрезанное старческими морщинами лицо младшего брата, укоризненно висело перед его взором до тех пор, пока шеф-капитан не унюхался настолько, что свалился
