style="font-size:15px;"> – Есть, всё есть. Есть такое даже, о чём лучше не чирикать. Так ты, стало быть, из тех?
И что на это отвечать? Кукушка вопроса не поняла, просто не знала – из тех она или из этих, или, может, вообще, из каких-то других.
Злить старика не хотелось, поэтому она просто мотнула головой в расплывчатой невнятности, подумав, что, видимо, ничего с ним не добьётся.
– Нет, не из тех ты. Беспородная, теперь ясно вижу. Но странная. И не из этих тоже, стало быть. А из чьих же, откуда вылупилась?
Кукушка задумалась, – вот если сказать, то поймёт он? Но ведь неизвестно как оно всё у них тут, не исключено, что таких, как она, на самом деле, много, и древний ворон просто щиплет её хитрой проверкой.
Рискнуть можно, деваться-то всё равно некуда:
– Механической была. Жила там… у одного. А сегодня надоело, выскользнула сама не понимаю как, да и вспорхнула вверх, в синь вокруг солнца. Вот сюда добралась, а тут вы.
По внезапному вороньему копошенью в елозящих листьях, кукушка поняла, что чем-то она его удивила всё же…
– Механических ещё не встречал, это ж разве такое бывает? Проясняй-разъясняй.
Кукушка задумалась, поскольку и сама ничего про себя толком не знала.
– Ну, очень долго жила в будке, двигающей вперёд время. А точнее, – и не жила, а отщёлкивала бессмысленное «ку-ку-ку-ку» и тут же замирала в безмыслии. Кое-какие мысли появились только недавно, будто очнулась, понимаете? И вот как-то само по себе получилось, что я тут.
Ворон вертел недоверчивым крылом, подмигивал выставленным на неё подслеповатым глазом. Долго молчал, смурно выхмыкивая в клюв, и, наконец, определился:
– Не верю. Не бывает такого, чтобы птицы жили в будке со временем. Враньё всё твоё механика. Вот же птичьё пошло, а, горазды вешать лапшу по крылам стариковым…
И сорвавшись тяжким булыжником, ворон упал куда-то вниз, шпаря по веткам отчаянным криком «Карррррма мррррака».
Кукушка, не задумываясь, бросилась вслед. Мгновенно она потеряла ворона в лабиринте бьющей отовсюду беспощадной листвы. Рванула в одну сторону, в другую, ещё куда-то, затем обратно, снова вверх-вниз, но так никого и не нашла – только мошкара приплясывала вокруг, будто издеваясь, радуясь её неудаче.
С досады кукушка кинулась сквозь лес напрямую, держась ближе к земле, перебирая кончиками крыльев по задиристым кустам с тяжкими гроздьями плодов, орехов и ягод, раздирая паутину и сшибая разлапистую поросль в зарослях. И бултыхнулась, наконец, на берег, в освежающий плеск припрятанной камышами заводи.
Только тут, на плавучем островке из палок и соломы, укутала её уютная, обволакивающая ленью нега, в которой приятно было томиться. Вокруг шелестели шорохи высаженных в воду ломких стеблей, повыше переливались сквозь мушиный гуд щеглы, робко и осторожно пробурчал вдали громовой перекат медленно ползущей тучи: пожалуй, о такой идиллии давным уже давно грезила обыкновенная часовая кукушка.
Между тем островок, подхваченный слабым перекатом волны,
