сказала я, ставя чайник на плиту под его внимательным взглядом.
– Что, так слышно? – спросил Ярик.
Он закатал рукава и голодным взглядом уставился на румяные, ароматные блины.
– Очень слышно, – краснея, улыбнулась я, – но мне нравится, как ты играешь.
Ярик потянулся к блинам, и тут на меня что-то нашло – шлепнула его по руке:
– А руки мыть? – И тут же осеклась: – Ой, прости!
– Строгая ты. – Он так весело рассмеялся, что у меня сразу словно груз с души спал.
Ярик вскочил и радостно бросился к раковине.
– Полотенце. – Я протянула идеально белый кусок вафельного полотна, который бабушка ласково называла рукотером.
– Спасибо.
Парень обернулся, мы встретились взглядами – и я с удивлением обнаружила, что Ярослав не смотрел на меня ни с презрением, как другие сверстники, ни даже с жалостью, как это делали люди постарше. Он смотрел на меня так, будто вовсе не замечал, что я была не такой, как все. Словно смотрел внутрь меня, в самое сердце.
Рядом с таким высоким, крепким юношей я ощущала себя менее габаритной. И, клянусь, мне нравилось это необычное ощущение!
– Сметаны? – почему-то кокетливо спросила я.
И опять удивилась: «Неужели ты так умеешь?»
– А можно маслица растопить? – Ярик явно испытывал похожую неловкость.
Я сунула в микроволновку тарелку с брусочком масла из холодильника. Бабушка бы отругала меня: она не признавала современной техники и растопила бы масло на плите, но я торопилась накормить гостя.
– М-м-м-м… – неприлично застонал Ярослав, откусив от блина, скрученного в трубочку. И нетерпеливо потянулся к тарелочке с маслом.
– Посолить немного?
Он только кивнул.
– Ешь!
– Фпафиба… – промычал парень, щедро обмакнув блин и сунув в рот.
Села напротив него и устроила подбородок на руке. Как же я его понимала! Вот эти довольные полузакатившиеся от блаженства глаза, блестящие от масла губы, работающие в усиленном темпе и вдруг замедляющиеся челюсти. О да, Ярик по-настоящему кайфовал. Такое нельзя имитировать. И виной этой его гастрономической эйфории были мои блины.
– М-м-м… – снова и снова мычал он, уминая угощение.
На тарелке оставалось все меньше и меньше блинчиков. А я любовалась им, напрочь позабыв о смущении.
– Даш! – вдруг позвал он, вытаскивая меня из задумчивости.
– А? – Я резко выпрямилась.
– Чайник кипит.
Он улыбнулся.
Ты-дыщ! Контрольный прямо в сердце.
Ну нельзя же так!
Я вскочила и бросилась к плите. Мне показалось, что я вспорхнула. Так легко мне давно не было. Кажется, Земля меня больше не держала. Я определенно парила в облаках!
5
«Он просто общается. Потому что он милый и вежливый. По-другому и не может быть», –
