встречаться и выслушивать от тарховича. – Вам предстоит серьезный разговор, ваше великолепие, понеже лучшим будет дождаться прилетающих в поселении, – дополнил он, тем вводя меня еще в большую тревогу.
Абы за последние колоходы я, так-таки, привык к спокойной жизни, в том числе и в Веж-Аруджане, и сейчас намечаемая беседа, как оказывается не столько даже учеба, вызвали во мне беспокойство, которое незамедлительно отразилось на моем лице, а после и в вопросе:
– Что-то случилось?
– Да, но поколь я не стану предварять сей разговор, – отозвался Ковин Купав Кун и я, взглянув на него внимательней увидел не только, как колышутся на его голове длинные голубовато-розовые перья с красными полосами по поверхности и бело-розовой аурой сияния на кончиках, указывая на волнение, но и пролегла по коже лба нитевидная паутинка-морщинка словно поддерживающая на себе край третьего глаза, и вовсе символизирующая его расстройство. И узрев эти противоречивые чувства тарховича, я внезапно ощутил, как сильно он мною дорожит, любит, беспокоится, на самую толику захлебываясь теми же чувствами… Теплыми, доверительными оные у нас с ним сформировались за сей срок. Посему и сам, страшась того, что может оборвать это мое правящее спокойствие, рывком сошел с места, и, раскинув в стороны руки, крепко прижался к нему, негромко и весьма нервно проронив:
– Пречистый гуру, я вас так люблю, вы мне так дороги…
Рука тарховича нежно огладила мое правое плечо и прошлась по спине, он и сам слегка наклонил голову, да улыбнувшись полными вишневыми губами, убирая из голоса любую властность, мягко произнес:
– Ох, ваше великолепие, вельми дурно пользоваться моими нежными к вам чувствами. Обаче я убежден вам стоит дождаться тутова Ананта Дэви, абы я давеча толкуя с ним, увидел его вельми расстроенным, вряд ли он в таком растрепанном чувстве сумеет оценить ваш сюрприз.
– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пречистый гуру, прошу вас, – молвил я сбивчиво, и, желая окончательно его разоружить, поцеловал в материю флюорита в грудь. Это действовало всегда и безоговорочно, потому я пользовался тем средством не часто.
– Все равно лодочку Чё-Линг не взял, а коль за ней послать вы в любом случае не успеете, – сделал он последнюю попытку удержать меня и вовсе, как говорится, слабую. Понеже я, не мешкая, и вновь прикоснулся губами к его груди и разом выпустив его из объятий, срыву развернулся и побежал к стоящему напротив чертогов прабхи кондрыку и авитару на ходу крикнув:
– Благодарю, пречистый гуру! Ты самый лучший!
Я теперь всегда правильно обращался к созданиям, существам и только в уважительно-почтительной форме «вы», но порой когда хотел показать, как сильно люблю прабху, главного дхисаджа мягко им ты-кал.
– Дождитесь сопровождение, – донесся до меня обеспокоенный
