что-то случившееся с пациентом тридцать лет назад, когда ему было семнадцать. Однако моя цель – не исторические изыскания. Моя цель – ясное понимание того, что происходит в подсознании сейчас, однако для достижения этой цели очень часто, может быть в большинстве случаев, необходимо увидеть, что пациент переживал, будучи ребенком или подростком. Когда я анализирую себя, а я занимаюсь этим ежедневно, я совершенно намеренно стараюсь почувствовать то, что чувствовал по тому или иному поводу, когда мне было пять или пятнадцать лет; я стараюсь увидеть, что́ во мне сохраняется, постоянно стараюсь поддерживать связь со своим детством, сохранять его живым, потому что это помогает мне осознать происходящее во мне сейчас, чего иначе я не осознаю. Так что цель – не исторические изыскания.
Идея Фрейда заключалась в том, что, если вы переносите в сознание, и не только в интеллектуальную его часть, но со временем и в аффективную, очень важный – патогенный – опыт детства, этот процесс ведет к исчезновению симптомов. Что из этого проистекает? Значительная часть психоанализа, как его представляет себе публика, состоит в том, что можно назвать генетическим объяснением. Я слышал много рассказов о людях, которые на вопрос «Что показал ваш психоанализ?» отвечают формулой, логика которой сводится к следующему: «Я представляю собой то, то и это, у меня такой-то симптом, потому что…», то есть приводят причинное объяснение генетической исторической природы. Само по себе это, конечно, не имеет лечебной ценности. Если вам известно, почему что-то случилось, само по себе это ничего не меняет.
Хочу привлечь ваше внимание к одной вещи, которую, возможно, не так легко понять: разнице между подавленным и внезапно осознанным переживанием и построением исторических конструкций в связи с тем, что произошло то или это. Поскольку очень редко удается воспроизвести изначальный опыт и по-настоящему вспомнить его, вы часто удовлетворяетесь такой конструкцией: так должно было случиться, возможно, так и случилось, и потому что так случилось, вы стали тем или этим. Можно назвать такой подход бесполезным. Если человек тонет, знание о законе гравитации не помешает ему тонуть.
Переживания детства имеют важность лишь постольку, поскольку переживаются заново – так, как вспоминаются. С другой стороны, знание о детстве помогает лучше понять то, что происходит в настоящее время, потому что по теоретическим соображениям дает возможность сделать некоторые заключения об условиях жизни в детстве и о том, чего можно ожидать.
Действительное значение имеет не исторический генетический подход, а то, что я называю рентгеновским подходом. Значение имеют силы, побуждающие, мотивирующие меня или кого-то другого в данный момент, как если бы я смотрел на рентгеновский снимок – поэтому-то я и использую эту аналогию, – чтобы увидеть то, чего нельзя увидеть обычным зрением. Если, к примеру, вы делаете снимок грудной клетки, вы можете обнаружить туберкулез, которым человек страдал
