он прямо здесь, это тот матрос с британского судна! Вот же жирная сволочь! Надо было ему отказать…
Я тоже глянул, но в полутьме толком ничего не рассмотрел. В целях экономии в зале для знакомств горела только пара тусклых лампочек. Зато было все прекрасно слышно…
– А-а-а, матьвашусукутакую, а-а-а, косоглазыечерномазыеобезьяны… – визгливо вопил высоким тенором какой-то мужик. – Убьюзарежутрахну…
– Ии-и-и!!! – пронзительно вторила ему женщина. Не останавливаясь ни на секунду, на одной тональности. У меня едва волосы дыбом не встали.
Судя по заплетающемуся языку и голосу дебошира, я представил его себе в стельку бухим, тщедушным коротышкой. Почему-то с редкой козлиной бородкой. Девушку представлять нужды не было – ее уже мельком видел. Миниатюрная, кукольно-красивая китаянка с длинными прямыми волосами до задницы. Симпатичная девица. Но с такой порочной мордашкой, что сразу вспоминается присказка: клейма негде ставить.
Голоса слегка удалились от двери. Молясь, чтобы этот урод стоял спиной ко мне, я выдохнул и осторожно повернул дверную ручку. Выставил револьвер, глянул и тут же про себя выругался.
Картина открылась прямо-таки эпическая…
Матрос оказался не тощим коротышкой, а просто громадным жирным амбалом. С лысой башкой, абсолютно голый, весь покрытый рыжей густой шерстью, он тряс пузом, орал и тыкал пистолетом в сидящего на полу эфиопа. А в левой руке держал продолжающую верещать китаянку, намотав на кулак ее шикарные волосы.
Захер морщил лоснящуюся черную рожу, с ненавистью щерился на бритта, но вставать не спешил, держась обеими руками за окровавленную правую ногу.
Папаша Рене нигде не просматривался. Остальные девочки тоже не показывались из своих комнат.
Меня амбал не видел, так как был полностью занят устрашением эфиопа.
Выглядел он самым мерзким образом. А настроение у меня было омерзительней не бывает. Поэтому решил без особых затей пристрелить бритта. Просто пустить пулю в покрытый складками жирный затылок и все. К тому же в голове крутились какие-то смутные отрывки из написанных сугубо казенным языком инструкций, которые мне позволяли это сделать. Даже прямо приказывали.
Уже прицелился, но услышав шипение Люси за спиной, опустил револьвер, перехватил его за ствол, в два коротких шага подскочил к амбалу и изо всех сил саданул его по башке рукояткой.
Толстяк хрюкнул, как-то сразу стал меньше ростом, выпустил из рук пистолет и китаянку, а потом неловко, словно каракатица, начал медленно разворачиваться ко мне всем телом.
– Ага, сейчас… – я не стал ждать, примерился и двинул еще раз, попав матросу чуть повыше уха.
Этого уже вполне хватило. Бритт медленно осел и затих на полу без движения.
– Руки в гору, островная обезьяна! – в зал, стуча протезом, ворвался папаша Рене, целясь в нас из лупары11 впечатляющего калибра. – Завалю, урода!
Старикан, заметив, что дело уже сделано, сотворил виноватую рожу и ловко взял обрез на караул.
Из комнат,
