щенными глазами. Конечно, ничего удивительного в этом не было. Правда, Волк на бегу говорил: – Когда же это все кончиться?!!
И вот тут-то все и началось…
Трудно быть волком
Лес был густой, сказочный, и Волк знал, куда нужно бежать, чтобы охотники и их свора его не нашли. Но каждый раз, когда он был близок к намеченной цели, что-то мешало – какая-то ерунда, какая-то досадная мелочь. Сейчас он уже не чувствовал того азарта, с которым в былые времена уходил от погони. Волк был уже не молод, проклятые одышка и аритмия. А тут ещё и бабушка так мерзко стала завывать в его желудке… Волк начал терять контроль над ситуацией.
Не заметив в опавшей листве извилистый корень, который подставил ему опоясанный золотой цепью массивный дуб, Волк споткнулся и, потеряв равновесие, покатился в овраг. Мир завращался с бешеной скоростью, бабка, прижатая центробежной силой к позвоночнику Волка, отборно материлась. Ещё несколько кувырков, и он со всего размаху налетел на высокую ель. На вершине ели раздалось истошное воронье карканье потревоженной птицы.
Теряя сознание, Волк успел увидеть рыжий хвост. Обладатель рыжего хвоста подхватил что-то упавшее с земли и исчез в зарослях терновника. Сознание Волка поглотил мрак – так же, как совсем недавно он сам поглотил бабушку…
…Очнулся Волк у бабушки Красной Шапочки в домике. Он лежал на кровати, а рядом стоял человек, державший в трясущихся руках охотничий нож. Волк напряг зрение и понял, что перед ним Густав – один из трёх охотников, которые обычно его ловят. От Густава несло перегаром так сильно, что Волк чуть не потерял сознание.
– Густав, ты почему на работе в таком состоянии? И где Розенкранц и Гильденстерн? – тихо спросил Волк, ощупывая шишку на голове.
– Они не мочь прийти, – и Густав выронил нож из трясущихся пальцев.
– Что случилось? – сказал Волк, морщась от громкого звука падения ножа.
– Долбаный Шомер Шаббат! Они не работать по суббота, – и Густав, шумно пыхтя, полез под кровать в поисках ножа.
Волк перегнулся через край кровати и, глядя, как неуклюже охотник шебуршит в подкроватном пространстве, уточнил:
– Ты же преследовал меня не один?
– Oh, ja-ja! То быль Гензель и Гретель, они очен любить стрелять. Это мой бизнес – дать стрелять и деньги взять!
– И где они сейчас?
– Они ушёль в свой сюжет…
Незаметно для Густава Волк поднял с пола бабушкину ночную вазу, размахнулся и опустил ему на голову. Охотник грузно упал на пол и потерял сознание, так и не найдя искомого им ножа.
Волк поднялся с постели, налил в большую кружку тёплой воды из чайника, порылся в кухонном шкафчике, нашёл баночку с марганцовкой, отсыпал её в кружку и тщательно перемешал содержимое. Потом залпом выпил и, чувствуя позывы, побежал в ванную комнату…
…Бабушка Красной Шапочки сидела на кровати, завернувшись в одеяло, а на голове у неё было банное полотенце, хитро закрученное улиткой.
– Ну и чего ты хочешь этим добиться? – спросила Бабушка, глядя, как Волк связывает Густава.
– Пока ещё не решил, – сказал Волк, – но я так больше не могу! Может, возраст уже не тот…
– Ещё бы! Ты хоть помнишь, с какого года мы бегаем?
Волк потрогал шишку, почесал вокруг неё и отрицательно мотнул головой.
– С тысяча шестьсот девяносто седьмого года от Рождества Христова, – напомнила бабушка и вздохнула: – Ах, как я была молода, как прекрасен и наивен был мой взгляд, всё вокруг казалось дивным…
– Да, я помню, ты начинала с Красной Шапочки. У тебя были песочные косички. Ты прятала их под красный шаперон, который носили тогда в деревнях.
– О, как ты обольщал меня! Каким хитрым и коварным ты был! Каким соблазнительным! Мне даже на какой-то момент показалось, что я люблю тебя…
– Да, было время… Кстати, где Красная Шапочка? Я её очень давно не видел.
Бабушка махнула рукой и с горечью сказала:
– С тех пор как появились эти… шары, как его… этого удалённого общения, вся молодёжь безотрывно пялится в них! Красная Шапочка перестала ходить ко мне. Её мать говорит, что она вообще не выходит из своей комнаты. Как я устала от всего этого…
Густав завозился на полу. Волк, не обращая на него внимания, надел патронташ, застегнул ремень. Потом зарядил охотничье ружьё, подошёл к двери, открыл, постоял, что-то обдумывая… И, повернувшись, сказал:
– А знаешь, как мне надоело столько раз умирать!
Волк поднял ружьё и выстрелил, потом ещё раз.
Когда
