кружевное покрывало, москитная сетка. Но что-то не так.
Она была вверх ногами. Да, верно. Эсме переворачивает картинку у себя в голове. Она лежала на спине, а не на животе, и свесила голову с кровати – и вся комната повернулась вверх тормашками. Китти то появлялась, то исчезала из виду, она ходила от шкафа к сундуку, выбирая и откладывая одежду. Эсме зажимала пальцем одну ноздрю и делала глубокий вдох, а потом зажимала другую – и выдыхала. Садовник уверял, что такое дыхание – путь к миру и покою.
– Думаешь, тебе понравится? – спросила Эсме.
Китти подняла нижнюю сорочку и поднесла ее к окну.
– Не знаю. Наверное. Жаль, что ты не едешь.
Эсме убрала пальцы от носа и перекатилась на живот.
– Мне тоже жаль. – Она ударила большим пальцем ноги по спинке кровати. – Не понимаю, почему меня не берут.
Ее родители и сестра отправлялись «в поездку», на праздник в загородном доме у знакомых. Хьюго оставался, потому что он совсем малыш, а Эсме не брали, потому что она была наказана – прошлась по дороге, там, где ездят автомобили, босиком. Это случилось два дня назад. Было так жарко, что ее ноги никак не помещались в туфли. Она и не знала, что ходить босиком запрещено, пока мать не постучала в окно гостиной и не поманила ее в дом. Мелкий гравий на подъездной дорожке колол ей ступни – и приятно, и не очень.
Китти на секунду задержала на Эсме взгляд:
– Может, мама сжалится и передумает.
Эсме еще раз крепко стукнула ногой по спинке кровати.
– Вряд ли. – И тут ее осенило: – Оставайся! Скажи, что тебе нехорошо, и…
Китти принялась вытягивать ленточку из ворота рубашки.
– Я не могу.
Ее голос звучит так напряженно, с удивительной напускной покорностью, что Эсме бросает на нее вспыхнувший любопытством взгляд:
– Почему? Зачем тебе к ним?
Китти пожала плечами:
– Я должна выходить на люди.
– Зачем?
– Встречаться с парнями.
Эсме с трудом села на кровати:
– С парнями?
Китти накручивала ленту на пальцы виток за витком.
– Я именно это сказала.
– Зачем?
Китти опустила голову и улыбнулась:
– Нам с тобой придется найти себе мужей.
Эсме ошеломленно смотрела на сестру.
– Правда?
– Конечно. Нельзя провести всю жизнь здесь.
Эсме уставилась на Китти. Иногда они были словно ровесницы, но бывало, что шесть лет разницы между ними вдруг растягивались, и сестры оказывались на разных берегах широченной реки.
– Я не собираюсь выходить замуж, – объявила Эсме, падая на кровать.
Из дальнего угла комнаты донесся смех Китти:
– Неужели? – только и спросила она.
Айрис опаздывает. Она проспала, слишком долго завтракала и решала, что надеть. И теперь опаздывает.
